У березки я заплакал

Действительно, в солнечную погоду черты на небольшой скульптурной головке становились резче и отчетливей, таинственный суровый человечек выразительно смотрел вперед, как бы предупреждая команду катера от встречи с неожиданностями. Все мои попытки отгадать, кого же изобразил капитан, были безрезультатными. Однажды я заметил, что это, может быть, какое-нибудь божество племени майя или изображение древнего Будды? Но Алексей Николаевич отверг мои предположения. Когда он назвал имя Эр Соготох, я сразу вспомнил строчки из любимого мною якутского поэта Элляя:

«…Эр Соготох начало положил

Всей жизни в тундре, и по праву он –

Упорный, сильный предок – старожил –

Родоначальник северных племен…»

Попов рассказал, что в одном из сказаний он прочитал об этом богатыре, и затем попытался его представить. Он также обещал подарить головку мне на память после окончания навигации.

Еще много интересного я узнал от капитана о жизни северных народов. Честно говоря, я даже внутренне злился на Попова. И однажды задал ему прямой вопрос:

– Не пойму, Алексей Николаевич, зачем это вам нужно? Вы же моряк, да и в жизни немало другого есть интересного.

Меня задело, что Попов имел о моем родном крае более глубокие познания, чем я. Ответ капитана я запомнил хорошо.

– Мой принцип таков: узнавать о тех местах, где мне приходится жить, как можно больше. Спроси других капитанов, бывали они хотя бы в одном из сел района? Утвердительный ответ вряд ли услышишь. Некоторые жители Тикси за десять-пятнадцать лет ни разу не видели оленей, хотя в районе их давно разводят. Хочешь – смейся, хочешь – нет, но я дважды за свой счет летал в села на праздники, чтобы своими глазами увидеть гонки оленьих упряжек, близко познакомиться с вашими обычаями. Один раз еще до начала навигации опоздал на неделю из-за непогоды – выговор на работе получил. Та неделя дала мне в познании коренных северян больше, чем десятки ранее прочитанных книг.

Этими словами Попов словно положил меня на лопатки. Капитан снова заставил меня всерьез задуматься о том, чем я займусь после навигации. Мысли вихрем носились в моей голове, вызывая все большее беспокойство о неясном будущем.

Однажды нам по рации передали: около «Бодайбо» стоит секция с лесом и срочно нужны еще одни боны, иначе – разобьет лес. А в море штормило, и даже по радиосвязи было объявление о запрете выхода катеров из бухты. Начальник сплавного рейда прямо сказал, что заставить Попова идти на дальний рейд не имеет права, что он может об этом только просить…

Алексей Николаевич посоветовался с нами, рабочими. Мы, хотя и без желания, согласились. И «Бурун» двинулся с бонами напролом в бушующее море.

Около «Бодайбо» стояли два плавкрана с секцией леса. Зацепив один конец бонов за плавкран, мы другой потащили вокруг леса. Когда «Бурун» оказывался поперек волн, казалось, что еще немного, и он мячиком покатится по воде. Из рубки было видно, как внутри секции невидимая глубинная сила дерзко играла с пучками леса, поднимая их наверх и тут же, не давая опомниться, снова затягивала вниз.

Попов первым заметил, что порвалось, не выдержав давления напирающих пучков, внешнее крепление секции. Лопнул толстый трос, и в образовавшееся отверстие с неумолимой быстротой устремились пучки, до этого свободно плававшие внутри секции. Чтобы бонами закрыть место разрыва и предотвратить дальнейшие потери леса, Попов увеличил скорость катера. И тут произошло самое худшее: где-то посередине от резкого напряжения боны разорвались.

– Проклятье! Что за невезение! Такой лес теряем! – с досадой выкрикнул капитан. Было видно, что он растерялся, но быстро пришел в себя. И удивительно спокойно произнес:

– Последний шанс спасти лес – попытаться срастить место разрыва. В такую погоду сделать это очень трудно, решайте, как вам поступить.

Я отчетливо, как и оба других рабочих, понял, что впереди большая опасность. Однако мы не стали отказываться от предложения капитана. Мысль о необходимости спасти огромное количество леса заслонила все остальное.

Чтобы срастить место разрыва, нужно было подтащить два пучка друг к другу и соединить их хотя бы одним борткомплектом. Один конец борткомплекта зацепил рабочий Юрий. Другой оказался в моих руках, которые, мокрые, почти не повиновались. Пришлось сбросить рукавицу, которая сразу была унесена в воду. Тем не менее, хотя проволока дрожала и прыгала перед глазами, мне удалось продеть ее концы в отверстие замка борткомплекта и зашплинтовать его.

Я уже подумал, что все позади. Однако забраться на катер не успел – «Бурун» с Юрием на борту отнесло далеко в сторону. И я остался на пучке один.

Чтобы как-то продержаться, лег на живот вдоль бревен на пучке. Вскоре почувствовал, что совсем промок. Пальцы на ладони, где не было рукавицы, замерзли и стали неметь. На какое-то мгновение я ослабил руки, и тут пучок сильно наклонило, и я оказался сброшенным в клокочущую воду внутри секции. Попытка взобраться по скользким бревнам снова на пучок оказалась неудачной.