У босса на крючке

Фил остановился и убрал свою руку. Больше он не ласкал меня, не целовал, не трогал. На какое-то мгновение мне даже показалось, что ему было больно. Но эта иллюзия быстро прошла. Филу не может быть больно. Тем более из-за такой ерунды.

Глава 25

Я стала застегивать халат.

Ничего особенного. Он хотел получить отчет, и он его получил. Пусть несколько позже, чем я обещала. Но зато именно то, чего он хотел. Мои встречи с Питером. И мои рассказы об этих встречах. Мне вообще-то нужно было пробраться к нему домой. Не думал же Фил, что меня туда пригласят рассматривать коллекцию бабочек?

Теперь пальцы прекрасно меня слушались. Несколько секунд – и вот уже я наглухо застегнута. Впрочем, когда на тебе лишь халатик на голое тело, вряд ли это имеет большое значение.

Руки Фила уже не гуляли под пледом, они оказались сверху, и теперь он тоже обнимал меня, но иначе: кутая в теплую шерстяную ткань, словно укачивая. Что-то коснулось макушки – раз, другой. Это что, он меня целует? Вряд ли. Скорее просто случайно задел подбородком.

– Ты, наверное, голодна? – предположил он.

Я пожала плечами. Я не чувствовала голода. Но, если быть совсем уж откровенной, я сейчас вообще паршиво разбиралась в собственных чувствах. Например, не смогла бы сказать – тепло мне или холодно. Щеки горели будто в жару, но ощутимо потряхивало, как от озноба.

* * *

Мы ужинали за большим столом в другой комнате. Фил долго выставлял тарелки, что-то подогревал в печи, которой хватило бы, чтобы накормить всех голодных в районе. Ну да, надо сказать, что район этот благополучный, и голодных здесь не так уж и много.

Впрочем, снова я не точна. Ела я, а Фил сидел напротив и смотрел на меня странным взглядом, значение которого я не могла разгадать. Но пугал он меня от этого не меньше. Я понимала, что сейчас он что-то решает для себя. Что-то, касающееся меня.

Но говорить мне ничего не собирается. Он вообще мало о чем мне говорит.

За ужином никто из нас не проронил ни слова, и возникшее молчание начинало тяготить. Я украдкой посматривала на Фила, и меня почему-то не переставала преследовать одна и та же мысль.

Мы не увидимся больше.

И хотя это должно было меня радовать (в конце концов, без него мне будет куда проще), но радоваться не получалось. Наоборот, мысль о том, что я не увижу Фила, отдавалась внутри саднящим чувством потери.

«Ты сама не знаешь, чего хочешь», – сказала бы разумная и рациональная Мэг, если бы ее половинке – неразумной и непрактичной Мэг – пришло в голову поделиться с ней своими мыслями. И, наверное, была бы права.

Я запуталась, совершенно запуталась.

Наконец я отложила приборы в сторону и вопросительно поглядела на Фила. Не потому, что почувствовала себя сытой. Просто, по моим подсчетам, я ела достаточно долго. Наверное, я уже не голодна.

На меня вдруг накатило невероятное безразличие. Я даже не пыталась предугадать, что он сделает дальше. Отправит меня домой? Начнет расспрашивать о Питере и о нашей сегодняшней встрече, решив, что я уже достаточно пришла в себя? Прикажет раздеться и продолжит изучать, как я реагирую на него? А может быть, придумает что-то еще.

С ним никогда невозможно угадать.

Я была готова принять что угодно, словно речь уже шла не о моей жизни, а о чьей-то чужой. И совершенно не удивилась, когда Фил сказал просто и обыденно:

– Ты сегодня останешься здесь, я отвезу тебя домой утром.

И снова я пожала плечами.

Наверное, следовало уточнить подробности.

Что он имел в виду?

Выделят ли мне комнату, или «останешься здесь» на самом деле означает «останешься со мной».

Впрочем… Зачем. Если Фил захочет получить меня – он получит. Уже получил. Просто пока не решил, стоит ли воспользоваться этим приобретением.

Я послушно поплелась за Филом, когда он встал из-за стола. Пройдя по коридору и дважды свернув, мы оказались в комнате с огромной кроватью и дверью в ванную.

Фил достал из шкафа белоснежную рубашку и протянул ее мне.

– Вот, можешь спать в ней.

Я нервно хихикнула. Забавно, это, наверное, сама дорогая вещь, которая когда-либо была на мне надета. И ей предстоит выполнять роль пижамы. Я снова ничего ему не ответила, так и застыла в нерешительности с чертовой рубашкой в руках. Он, вообще, выйдет, чтобы дать мне переодеться? Или теперь это не имеет уже никакого значения?

Но он решил все за меня.

Ловко расстегнув пуговицы, снял с меня халат. Кожа мгновенно покрылась мурашками. Я ждала его прикосновений. Но их не последовало. Он так же быстро и легко, словно делал подобное каждый день, надел на меня рубашку. И застегнул пуговицы.

На этот раз в его взгляде не было похоти, не было того ледяного огня, что обычно появлялся, когда Фил смотрел на меня. Что значило новое выражение его лица, я не поняла. Да и не пыталась понять.

Фил подхватил меня на руки и уложил в кровать. Поправил одеяло. Посмотрел, словно что-то хотел сказать, и передумал. Направился к выходу.

А я поняла, что не хочу. Не хочу оставаться одна в этой огромной спальне, в этой огромной кровати.

– Стой. Пожалуйста.

Прошептала еле слышно. А может, и вовсе только подумала. Но он услышал.