У.е. Откровенный роман...

Конечно, я ехал к «герру» Капельникову не с пустыми руками. С чего бы это он ни за что ни про что стал выкладывать мне информацию по финансовым трансакциям Кожлаева? Нет, за просто так это не делается. Поэтому я накопал на этого Капельникова все, что можно накопать на Петровке, в Прокуратуре и у нас в ФСБ почти на любого нынешнего бизнесмена. Это оказалось не очень сложно. Все, кто выжил в бизнесе за последние 10 лет, выжили не за счет своей ангельской чистоты и честности, а только потому, что где-то когда-то кого-то надули, подставили, ломанули или даже грохнули. Или это их собирались надуть, подставить, ломануть и грохнуть, а они ушли под чью-то крышу, но, ясное дело, не под крышу закона.

Путь «герра» Капельникова на Кипр и в Вену оказался стандартным до пошлости: сразу после окончания в 1989 году МИСИ, диплома инженера и первого места по баскетболу на студенческой олимпиаде в Москве – в челночники, поездки в Финляндию, Швецию и Турцию за барахлом и компьютерами, несколько удачных ходок – и вот уже своя фирмочка, склад, магазинчик. А затем и еще круче вверх: оптовый бартер «медь на компьютеры», «аммиак на компьютеры», «лен на компьютеры» – и вот уже своя сборка левых компьютеров, принтеров и мониторов на бывшем «почтовом ящике» на шоссе Энтузиастов (из контрабандных, конечно, деталей). Но в 1995-м первый облом: пожар на складах и в магазине, то есть наезд таганской группировки, и Капельников уходит под крышу к Кожлаеву. Под этой мощной крышей он поднимается даже выше, чем раньше, – на сборке мобильных телефонов (тоже из контрабандных деталей да еще с настройкой на работу по пиратским частотам!). Деньги крутые, серьезные, а под них и серьезные займы на модернизацию трех нефтеперерабатывающих заводов, которые Капельников купил в Уфе и в Тюмени. То есть высоко метил этот Капельников, аж в нефтебизнес и в олигархи. Но это зона повышенного риска, смертельного, тут убивают каждого третьего, кто сам не убил трех для острастки. Капельникова спасает август 1998-го, то есть полное банкротство и миллионные долги, за которые, правда, убивают любого. Но в последнюю минуту Кожлаев берет его долги на себя (в обмен на нефтезаводы, конечно) и отправляет на Кипр, а оттуда в Вену. Иными словами, дел на этом Капельникове – по четырем статьям, от контрабанды до ухода от налогов, то есть до 15 лет – запросто! И, летя в Вену, я не сомневался, что под таким нажимом он хрустнет и расколется, как Корейко у Остапа Бендера, в конце «Золотого теленка».

Но когда я увидел, что с этим Капельниковым сделали предыдущие визитеры…

Тридцатипятилетний бывший баскетболист, которого ввезли на инвалидном кресле, выглядел хуже, чем бывший супермен Кристофер Рифф после роковой катастрофы: согбенный скелет, шея в поддерживающем корсете, руки неестественно скрючены, – лицо в ожоговых пятнах, а ноги по щиколотки – культи. Впрочем, в Чечне я видел заложников, изуродованных и похуже, там похищенным детям могут каждую неделю отрубать палец за пальцем и посылать родителям до тех пор, пока те не пришлют выкуп…

– Битте! – нетерпеливо сказал мне один из моих австрийских «коллег», его, как он сказал, звали капитан Матиас Шнейдт. – Вы хотели говорить с герром Капельниковым. Говорите!

Но я еще молчал, рассматривая этого несчастного. Потом спросил:

– У вас есть семья?

Он покосился на австрийцев, те разрешительно кивнули, сказали по-немецки:

– Можете отвечать… – и ответили за него по-английски: – Есть. Жена и двое детей.

Но мне нужно было вызвать на разговор самого Капельникова, и я спросил у него:

– А когда это случилось?

– В марте… Двадцатого марта… – негромко и каким-то пустым голосом произнес он.

– Кто это сделал?

Он молчал.

– Вы их не помните?

– Нет… – Но он отвел глаза.

– И не знаете?

– Нет.

– Хотите, я вам напомню? Двое из них кавказцы, а один – узбек. Такой плотный, бритый наголо и с толстыми ляжками, которые при ходьбе цепляют друг друга…

Капельников закрыл глаза.

– Вспомнили?

Он поджал опаленные губы и покачал головой:

– Нет.

Матиас Шнейдт и его напарник смотрели на меня в изумлении. Я встал:

– Битте, коллеги. – Я посмотрел на часы. – Мне пора в Будапешт. Вы меня не подбросите на вокзал?

Итак, Харунов дождался, когда дело об убийстве Кожлаева закрыли, и тут же ринулся на Запад искать его миллионы. И не сам по себе, а с теми негласными компаньонами из чеченской ОПГ, которые владеют теперь Повольским банком развития. А Банников не полез ни в этот банк за своей долей, ни за деньгами. Кожлаева в западных банках. О чем это говорит? Скорее всего о том, что все наследство Кожлаева было еще загодя мирно поделено между ними: Банников получил российскую долю кожлаевского бизнеса, а Харунов и «банкиры» – банк и все, что смогли или смогут достать по банковским проводкам.