У Элли опять неприятности

— Да, — сухо сказала я, — помню, спасибо, и носить их больше не собираюсь. — Нет, что угодно, только не становиться снова в очередь, чтобы прыгнуть через коня, который выглядит так, как будто на всю жизнь повредит все мои женские органы. — Доктор Льюис сказал, что клубы здоровья — милые, уютные места, в которых полно дружелюбных людей, и что в наши дни их посещает масса народу…

— Это уж точно. Особенно акционеры этих самых клубов.

— Но я не могу себе этого позволить.

— Конечно, не можешь. Не обращай внимания. Просто немного посиди перед телевизором, Элли, и съешь капельку салата, если хочешь.

— Но мне бы очень хотелось похудеть, Бев, ты же понимаешь. Особенно учитывая, что у меня есть на это целых три недели.

— Три недели? Скорее, тебе понадобится на это три года, девочка. Дурные привычки формируются десятилетиями!

— Ну что ж, спасибо, что ободрила!

Мне удалось хихикнуть. Видите? От одних разговоров о физических нагрузках я сразу почувствовала себя лучше.

— Сходи погуляй, — сказала Бев уже серьезнее. — Побегай, поплавай, прокатись на велосипеде…

— У меня нет велосипеда!

— Но, ради бога, держись подальше от синих трусов! Хорошо?

Ей-то хорошо говорить. Она всегда любила гимнастику. Гимнастику, теннис, хоккей и все прочие мучения, которые я неизменно ненавидела. Я вечно теряла спортивные трусы, кеды, хоккейные ботинки и ужасную плиссированную теннисную юбочку, благодаря чему находила предлог, чтобы прогулять занятия, но это срабатывало не всегда. Если в моей жизни что-то повлияло на психику, готова биться об заклад, это были школьные уроки физкультуры. Наверняка они во всем виноваты.

Я начала вести дневник «Расслабления, диеты и физические нагрузки» в понедельник, просто чтобы продемонстрировать всем серьезность своих намерений, а также для того, чтобы показать его доктору Льюису, если он скажет, что я недостаточно старалась.

«Понедельник, 23 июня», — очень аккуратно написала я на первой странице. Совсем как в школе. Я всегда писала очень аккуратно на первой странице. Я сидела, с гордостью и радостью разглядывая свою аккуратную запись, поворачивала страницу то так, то этак, восхищаясь изумительно симметричными буквами, прямотой строчек, одинаковым расстоянием между словами и абзацами. На второй странице я обычно сажала кляксу или допускала еще какую-нибудь ошибку, которую требовалось удалить при помощи старательной резинки для чернил. Помните их? Никогда они ничего не стирали, правда? Они только оставляли на странице ужасное грязное пятно, и я, конечно, расстраивалась еще больше, терла сильнее, впадала в панику и наконец протирала в бумаге дыру. Дыру, которая портила все мои аккуратные записи на первой странице. Этим все и заканчивалось. К третьей странице я уже переставала стараться и возвращалась к своим обычным каракулям с рисуночками на полях, из-за которых меня постоянно ругали.

«Понедельник, 23 июня» — я дважды аккуратно подчеркнула заглавие.

Релаксация: удалось пять минут слушать «Полет», не думая о деторождении. Легла перед телевизором на диванные подушки и училась правильно дышать, пока смотрела «Соседей».

Диета: завтрак — грейпфрут и мюсли (отлично). Ланч: салат и бутерброд с помидором (отлично). Полдник: два мороженых. Одна шоколадка. Пять кексов. Обед: курица с салатом (отлично). Позже: несколько кусочков жареной картошки с тарелки Виктории.

Позже: остатки кексов. В постели: бутерброд с солониной и пикулями (очень голодная).

Физические нагрузки: нашла старые тренировочные штаны и примерила их, чтобы впоследствии заняться бегом трусцой.

В общем, неплохое начало. Завтра будет еще лучше. А уж какая аккуратная вышла у меня первая страница — выше всяких похвал!

На следующий день в доме Бриджменов дела пошли веселее. В это утро Люси удалось как-то ответить на экзаменационные вопросы, и хотя все ее ответы были полной чушью и, скорее всего, она справилась с заданием хуже всех студентов этого курса, она меньше думала о самоубийстве и за ужином всего четыре раза сказала, что бросит колледж. Виктория взяла у приятельницы на работе книжку под названием «Никому на свете не нужны мужчины» и постоянно цитировала большие куски этого великого произведения всем, кто соглашался ее слушать, то есть мне, потому что Люси надевала наушники от своего плеера, как только сестра открывала рот.