У Элли опять неприятности

Я вошла в дом. У Виктории наверху гремела музыка. Я закрылась в кухне, села за стол и стала смотреть в сад. Итак, моя репутация спасена. Больше меня не подозревают в отравлении. Что ж, чудесно. Полу жаль, Линнетт жаль, нам всем чертовски жаль, но это никак не могло примирить меня с тем фактом, что такое подозрение у него вообще возникло — хоть на минуту, хоть на секунду. Если он мог так обо мне подумать только потому, что я вела себя немного странно и отпустила несколько шуточек по поводу Линнетт, что ж, отлично, по крайней мере, теперь я буду знать, как он ко мне относится. Хорошо, что мы разошлись, потому что я бы ушла от него, если бы мы еще жили вместе. Пусть просит, пусть умоляет, но больше я его к себе не путцу. Пусть живет с Линнетт.

Вечером доставили букет цветов. Желтые розы и голубые ирисы. Красиво. Наверное, какой-то несчастный молодой человек пытается сломить упрямство Виктории.

— Это тебе! — с негодованием сказала старшенькая, чуть не швырнув в меня букетом. Потом она заглянула в карточку: — Что значит «ЯОУ»?

Он позвонил через несколько часов.

— Вы получили цветы?

— Да, спасибо. Очень мило.

— Судя по вашему голосу, вы от них не в восторге, — заметил он.

Неужели? Да, есть у меня такая странная черта. Не люблю, когда меня пытаются купить.

— У меня ужин подгорает, — солгала я.

— Ладно, тогда я позвоню как-нибудь в другой раз.

Не трудитесь.

На следующий день прибыл шоколад, еще днем позже — шампанское. Я швырнула цветы в корзину, а шампанское вылила в раковину. Я включила автоответчик и не перезванивала, когда меня об этом просили. Думаете, это слишком бурная реакция? Ну нет! Это он реагировал неправильно. Кто посылает цветы, шампанское и шоколад человеку, которого едва знает? Только тот, кому от этого человека что-то нужно, и вряд ли это что-нибудь хорошее. Только тот, кто хочет быть уверенным, что его не потащат в суд. Он ничуть не лучше своего сына с его корзиной цветов и патологическим страхом перед ножами. Нет-нет, позвольте сказать откровенно. Он в десять с раз хуже своего сына, потому что Саймона я никогда не любила, а Ян… Он мог бы мне понравиться. Вот что меня так разозлило. Я чувствовала себя дурой. Он уже начал мне нравиться, когда мы сидели на газоне над гниющим трупом воробья и пили чай с печеньем. Я думала, что он славный человек и не заслуживает такого сына. А теперь — я поняла, как это было глупо и наивно, и не испытывала ни малейшего желания разговаривать с ним. Плевать, что он мне посылает, все равно я это выброшу. Плевать, как часто он мне звонит, все равно он услышит только автоответчик.

— Почему ты не подходишь к телефону? — с негодованием поинтересовалась Люси из Корнуолла ближе к концу недели.

— Были какие-то странные звонки, — сказала я с некоторым смущением. — Как ты там устроилась?

— Нормально.

— Только нормально?

У меня в голове зазвучал тревожный звоночек. Она тоскует по дому. Ей не хватает меня. А может, Виктории. Или ее спальни. Ее стереосистемы.

— Да нет, отлично. Все отлично. — Она помолчала. — Хотя у тети Бев странные друзья, правда?

— Можно сказать и так, — улыбнулась я. — Но это ведь ко всем относится…

— И…

— Что?

— Ну, тут с Нейлом не так здорово, как было, когда он приезжал к нам, в Лондон. Он слишком много времени тратит на серфинг.

Трещина в таких прекрасных отношениях?! Всего через несколько дней! Мое сердце преисполнилось надежды. Возможно, скоро все это закончится. И к началу учебного года младшенькая приползет домой зализывать раны.

— Но, думаю, все наладится, когда мы найдем квартиру, — весело продолжала она. — И поженимся.

Да. И путь ваш будет усыпан розами. Мечтай, бедная моя девочка. Мечтай.

Я могла сколько угодно игнорировать Яна по телефону, но прогнать его с порога было гораздо труднее. Было утро пятницы, и я собиралась на прием к доктору Льюису. Я как следует поработала над своей внешностью. Знаю, обычно никому не приходит в голову потрясать воображение своего врача, но мне было совершенно необходимо, чтобы он выписал меня на работу, поэтому я должна была предстать перед ним в самом лучшем виде. Я хотела, чтобы он увидел спокойную, раскрепощенную и приятную женщину.

Женщину, которая в жизни ничего даже не слышала о стрессах. Женщину, чья дочь не собирается выходить замуж за пляжного красавчика из Корнуолла, чья мать и не думала переезжать в Испанию с любовником, чья машина не издевается над ней, прячась в гараже, и чей кот никогда не пробовал рыбьего корма. Я как раз тренировалась перед зеркалом, стараясь добиться спокойной и расслабленной улыбки, которой я буду улыбаться доктору Льюису. Когда в дверь позвонили, я дошла до середины речи о том, как хорошо я себя чувствую, как я регулярно бегаю и совсем не ем шоколада, и потому открыла дверь не задумываясь. И даже не выглянув в окно.

— О, — сказала я, но вежливость (и только вежливость) не позволила мне захлопнуть дверь прямо у него перед носом.

— Простите, — сказал Ян, теребя ключи от машины, как нервный школьник. — Но я пытался вам дозвониться, и…

— Меня не было дома, — солгала я. — И, честно говоря, сейчас я тоже ухожу.