У истока реки

Франциск глубоко задумался. Если когда-нибудь им – Франциску, сестренкам, маме и папе – суждено вернуться в этот разграбленный дом, то им потребуются любовь и счастье. Но разве может измениться к лучшему их жизнь? Наверное, может – если изменится он, Франциск.

– А могу я стать лучше? – уже вслух спросил он.

– Конечно. Но не сразу, а со временем. Как думаешь, может быть, пришло время обратиться к Нему за помощью?

И они молились вместе, тут же, на полу, среди всего этого беспорядка, причиной которому были ненависть и злоба. Тетушка Алисон вслух просила Бога, чтобы Он простил Франциска за злобу, и чтобы Иисус вошел в его сердце, и чтобы Дух Святой наполнил любовью и добротой еще один очищенный ручей. И Франциск просил о том же самом, но делал это молча, в своем сердце.

Когда они ехали домой, он чувствовал себя счастливым, как будто только что исцелился от тяжелой болезни. А Кейт встретила его радушнее и радостнее всех. Чуть позже, когда Франциск сидел на коврике и молился, взгляд его снова задержался на той самой надписи – «Бог есть любоф».

И вдруг он понял. Он нашел ответ на вопрос, который сам же и задал три недели назад – «Где Бог?» Раз Бог пришел к нам в Иисусе, а Иисус вошел в его сердце, значит, теперь он, Франциск, нашел Бога. Бог был тут, в его сердце, – источник прекрасной, чистой реки; ибо Бог есть любовь.

ГЛАВА XIV ЛЕБЕДЬ

Вернувшись в школу, Франциск почувствовал огромное облегчение – там больше не было ни Тайка, ни Спотти. Их грозные тени уже не преследовали его на игровой площадке, и даже учительница обратила внимание на произошедшую в нем перемену. Месяц жизни без постоянного беспокойства и страха повлиял на него чудесным образом. Он прибавил в весе и стал очень собранным и внимательным на уроках. Короче говоря, теперь он был счастлив.

Вечер за вечером он узнавал все больше увлекательных историй об Иисусе, Который – он был уверен в этом, хотя еще не видел явных отличий от своей прошлой жизни, – теперь жил в его сердце. Франциск знал, что стал счастливее, но этому при желании можно было найти и другие объяснения. Мама поправлялась, Тайк больше не угрожал ему, а Кейт теперь проявляла невиданное дружелюбие и заботилась о нем так, словно он был ее ребенком. И кроме всего прочего, рядом текла та самая река.

Дни становились длиннее, а вместе с ними росла и его любовь к реке. Нередко, выпив чаю, Франциск бродил вдоль ее берегов, иногда он брал с собой Мартина, иногда отправлялся на берег в одиночку, чтобы пускать кораблики или пробираться вброд к тростниковым зарослям. Почти каждую субботу они обретали благодарного спутника в лице Рэма, все вместе они бегали к огороженной заводи для купания, бросались в реку, плыли и плыли по течению, потом выбирались на берег, снова бежали к заводи и опять ныряли в воду. Мартин и Крис, которые прожили у реки всю жизнь, иногда не разделяли страстной любви к реке Франциска. Нередко они предпочитали заниматься чем-нибудь другим, но Франциск почти все свое свободное время проводил у реки, на реке или же в реке.

Однажды утром его разбудил луч света, падавший ему на лицо сквозь маленькое окошечко. Солнце только-только тронуло верхушки пшеничных колосков на полях, и Франциск знал, что будить Мартина еще слишком рано. Вытягивая шею, он высунулся в окошко, огляделся. Коровы еще не вышли на пастбище, но все птицы Уорвикшира, словно сговорившись, пели, чирикали и щебетали в яблоневых ветвях. Франциск подумал, что если он тихо-тихо спустится во двор, то увидит бесчисленные стаи птиц, сидящих на ветках. Он накинул на себя одежду, скользнул в сандалии и выбежал во двор через парадную дверь.

Птиц он не видел, хотя они были повсюду – среди ветвей сирени и яблонь. По двору стелились тени, а трава, вся в каплях росы, была холодной. Над рекой, словно белое покрывало, плыл туман, хлопья его запутались в плакучих ивах и ольшанике. Все казалось таинственным и загадочным, Франциск шел очень медленно, как будто боялся потревожить все еще не проснувшуюся природу.

Он припустил вдоль берега, стараясь обогнать реку и намереваясь убежать как можно дальше. В субботу никто не станет беспокоиться, если он опоздает к завтраку, но все же не стоит задерживаться слишком долго, ведь сегодня должен прийти Рэм. Вскоре его догнало солнце, кравшееся по полям, серебрившее росу, разгонявшее туман и расцвечивавшее блестками головки лютиков. На реке все еще лежали тени от деревьев, и Франциску казалось, что он может бежать так долго-долго, миновав то место, где пересекаются протоки, и не поворачивая назад до тех пор, пока не доберется до моста, что перекинулся через реку в соседней деревне. Так далеко вниз по течению он еще никогда не спускался.