У каждого своя война

А Робка увидел сидевшую за столом Милку, и от сердца сразу отлегло, он даже обрадовался — ну конечно, она здесь! За столом сидели Милка и еще одна девица — рыжая, густо накрашенная, рядом с ними — Гаврош, Валька Черт, Ишимбай и Боря Карамор, который жил, кажется, в Маратовском переулке. Ишимбай без всякого выражения разглядывал Робку своими узкими, как ножи, черными глазками. Здоровенный малый, с руками как поленья, с широким лунообразным лицом. Такая физиономия сама по себе наводила на человека страх.

- Тот самый, что ли? — вполголоса спросил

Ишимбай Вальку Черта.

- Ну... сам пришел, во зверь, — ухмыльнулся

Валька Черт.

Чуть в стороне от всех сидел взрослый дядя в белой рубашке с аляповатым галстуком — на голубом фоне красовалась под зеленой пальмой обнаженная негритянка. Этого дядю Робка видел однажды с Гаврошем в скверике. Когда же это было? Ну да, он тогда как раз познакомился с Милкой. Гаврош называл его, кажется, Денисом Петровичем.

Было накурено, на столе громоздились пустые бутылки, тарелки с недоеденной закуской, вскрытые банки со шпротами, сайрой и килькой в томатном соусе.

- Ты-ы глянь-ка, явился — не запылился! — протянул Гаврош, изумленно глядя на Робку. — Ну, наглый гад! Нет, ты глянь, Денис Петрович! Ишимбай! Сам пришел, карапуз! — и Гаврош пьяно рассмеялся.

А Робка ничего не слышал — смотрел в глаза Милке, и она не отводила глаз. Лицо у нее сделалось серьезным и напряженным, хотя до этого она беззаботно смеялась.

- Этот у тебя Милку чуть не увел? — с усмешкой спросил Денис Петрович. Он сидел на диване и тихонько пощипывал струны гитары, лицо, взопревшее от духоты, подстриженная челка — такие в те времена назывались бандитскими — приклеилась к потному лбу.

- Он, он! — с готовностью подтвердил Валька Черт.

- Молодец, пацан, — снова усмехнулся Денис Петрович и по-свойски подмигнул Робке, дескать, не робей, парень.

- Он у тебя Милку чуть не увел? — изумленно переспросила Катерина Ивановна и хрипло рассмеялась. — Ну, шустряк парень! У моего Гавроша! Ну, молодчага! — Она легонько подтолкнула Робку к столу. — Наша Милка кому хочешь голову задурит! Мастерица на это дело!

Рыжая девица при этих словах рассмеялась, проговорила:

- Милка, ты роковая баба!

- А у нас «чуть» не считается! — крикнул Гаврош. — Правда, Робертино? Ну, че молчишь? Пришел — так говори! «Чуть» считается или не считается?

- Не считается... — еле слышно выдавил из себя Робка, продолжая смотреть на Милку.

- Он на ней жениться хотел, гадом буду, не вру! — сказал Валька Черт, и теперь захохотала вся компания, кроме самой Милки. Прикусив губу, она смотрела на Робку, просто впилась в него глазами и, кажется, как и Робка, ничего вокруг не видела и не слышала. Вдруг она счастливо улыбнулась ему. Робка это ощутил — она улыбнулась только ему.

- Правда хотел? — Катерина Ивановна стала тормошить за плечи Робку, продолжавшего смотреть на Милку, и прикрикнула на ребят: — Ну чего ржете, коблы?! Честный малый! Сонька, тебе такого ни в жисть не видать!

- Надежный пацан, я еще тогда почуял. — Денис Петрович первым перестал смеяться, посмотрел на Робку даже с сочувствием. — Это с ним ты ларек колол, Гаврош?

- Ага! Верный друг был! А стал... на бабе скурвился. — Гаврош презрительно скривил губы. — Если не Бобан, я бы ему…

- Замолчи, Витя, — тихо проговорила Милка, и Гаврош, к удивлению всех, послушно замолчал.

- Надежный пацан... — повторил Денис Петрович. — Из-за бабы кореша ссориться не должны.

Взгляд у Гавроша потяжелел, злая усмешка скользнула по губам. А Робка все так же стоял перед столом, пока мать Гавроша не подтолкнула его к пустому стулу:

- Не слушай их, дураков. Есть хочешь, рубай! — И Катерина Ивановна подвинула ему тарелку, стала накладывать жареной картошки с яичницей, сунула в руку вилку.

- Так давайте прям сейчас свадьбу сыграем, а? — предложила рыжая Сонька. — Только кто жених будет? Гаврош или Робертино?!

И вся компания снова дружно захохотала. Стиснув зубы, Робка смотрел на них — смех больно бил в уши, захотелось рывком опрокинуть стол, плюнуть в лунообразную морду Ишимбая или лисью физиономию Вальки Черта, но они же прибьют его тогда. В драке эти ребятки пощады не знают... А он один, что он сможет против них?

- Ешь, Робка, ешь. — Катерина Ивановна заботливо похлопала его по плечу. — Что, правда в Милку влопался? — спросила она, наклонившись к нему и дыхнув перегаром. Робка ощутил запах немытого тела, нестираного белья, дернул головой в сторону, ответил:

- Да, тетя Катя…

- Тогда держись... не уступай…

Робка не ответил, поковырял вилкой в тарелке, но есть не стал. Денис Петрович ущипнул струны гитары, запел протяжно, с надрывом:

Течет речка да по песочку, бережочки моет,

Молодой жульман, молодой жульман

Начальничка моли-и-ит…

- Ты выпей сперва, потом закусывать будешь. — Гаврош налил в стакан, подвинул его к Робке, смотрел на него требовательно. — За невесту выпей, че ты?

- Не хочу... — тихо сказал Робка.

- А я сказал, выпей, — набычился Гаврош. — Разучился, что ли?