У кладезя бездны

Будильник. На тумбочке - по нему выверяют время процедур. Наручные часы нельзя, они нарушают ток крови - поэтому приходится пользоваться будильником. До следующих - еще час. Но я говорю сам себе и говорю врачам, что все нормально - но нормального ничего нет. Хорошо, что я снова могу ходить... все-таки могу. Уже второй месяц я делаю прогулки по берегу. Сейчас - больше трех километров, ежедневно.

Палку я решил не брать. Без палки - больно, но я хожу так вот уже второй день. Когда мне показали устройство, которое мне предстоит использовать в качестве подпорки при ходьбе, слово дворянина, был бы пистолет в руке - застрелился бы. Но я вспомнил кое-что, чему нас учили в училище. Даже если ты висишь над пропастью - никогда не сдавайся. Один шанс из миллиона - что в этот момент произойдет землетрясение, и если ты не упадешь раньше - пропасть закроется.

Теперь - уже и без палки хожу. Вот так вот - всем смертям назло.

Набросив на плечи куртку - что-то с моря ветерок подувает - я начал спускать вниз...

Дорога от санатория к морю - сама по себе проблема. Она очень крутая и замощена галькой - надо идти очень осторожно, а то ноги проскользнут. И нужно держать равновесие, а то, как говорил один альпинист - до низа только уши твои доедут.

С альпинистом этим, точнее - с горным стрелком - я встретился в Персии. Сейчас, по моим данным - в живых его не было, погиб. Просто удивительно - сколько людей погибло за последнее время вокруг меня, сколько людей погибло из тех, кого я знал. Мы становимся каким-то потерянным поколением... взорванным на фугасе, расстрелянным из засады, погибшим - в атомном кошмаре. Как же получилось так, что времена тридцатых и сороковых - вернулись?

Небольшой электрический карт, проезжавший мимо - резко затормозил, я взглянул на пассажира. Так и есть - Исакович, лечащий врач. Точнее - один из лечащих врачей, зато для меня - самый главный. По позвоночнику.

- Господин Воронцов, по этой дороге даже я не рискую спускаться. Вы понимаете, что одно неловкое движение - и плоды месяцев труда лучших докторов пойдут насмарку!

- Понимаю. Но я не хрустальная ваза, доктор. И не желаю ей быть.

Профессор поцокал языком

- Просто поразительно. Вам надо лежать еще месяца два, прежде чем пытаться вставать на ноги. Ну, куда вы спешите, голубчик!?

Я пожал плечами

- Может быть, жить, доктор? У меня теперь есть не один, а два сына. Вам не кажется, что этого - достаточно, чтоб еще пожить, а?

На пляж - ведет небольшая, прикрытая с обеих сторон зарослями розмарина и акации тропка. Весна - и на них уже появились набухшие зеленым почки. Природа пробуждается к жизни, к новому лету - и я и в самом деле рад, что я все это вижу своими глазами, чертовски рад!

Просто не представляете как раз.

На пляже - никто не загорает, серое, холодное, почти штилевое море - но вот в кабинках для переодевания кое-кто уже есть... и даже не в одной. Местные, туристам пока тут делать нечего. Когда то давно - и мне для счастья было достаточно кабинки для переодевания на пустынном пляже и доверчивых серых глаз напротив. Там чуть выше интернат Его Величества для тех, у кого не осталось не только отца с матерью, но и деда.

Не буду никому мешать. Пойду. Вон там - положенная мной заметка - валун, причудливой формы, наполовину обросший водорослями. Каждый день - я дохожу до него, беру его в руки, делаю еще двадцать пять шагов - и кладу обратно. Теперь - это моя новая отметка. Новая цель в жизни - каждый день дальше на двадцать пять шагов.

Майкла я, конечно же, заметил - спрятался неудачно, ноги видны. Эх, парень, поступал бы в Гарвард ... если его конечно восстановили. Экономический или юридический факультет, потом какой-нибудь солидный банк первой величины или юридическая контора с партнерством к сорока годам, годовой бонус, на который можно купить дом, инвестиционные сделки по всему миру, организация финансирования, клиринговые и учетные операции. Все это - намного проще, чем становиться воином невидимого фронта.

- Эй, мистер!

Я чуть шаркнул ногой - просто проскользнула - но дальше пошел вперед.

- Мистер!

Только бы не...

- Отец!

Я остановился...

Конечно же, я знал, что он рано или поздно придет... та ракета, пущенная с вертолета, повредила мне позвоночник и черт знает еще что - но мозги оставались при мне... более того... они стали работать еще лучше. Разум, не отягощенный мелочными проблемами бытия, становится острым как бритва, особенно если постоянно подкармливать его информацией и заставлять работать. У меня в палате два ноутбука и я работаю на них - до тех пор, пока не выключают свет. Теперь-то я точно знаю - ради чего я должен выздороветь. И ради кого.

Майкл стоял чуть в стороне, не знаю, как он пробрался через сетку, ограждающую пляж - но как-то пробрался. Он отпустил волосы, они у него моего цвета, но чуть вьющиеся как у матери. В джинсах и с волосами, заколотыми сзади в косичку - он выглядел стопроцентным мачо - североамериканцем.