У кладезя бездны

По-крайней мере встреча с полицейским дорожной полиции пошла моему сыну на пользу в том, что вести он стал явно осторожнее. Спуск с перевала - вот тут-то можно и притопить на все деньги - но Майкл твердо придерживался ста километров в час, потому что девяносто - можно, а десять - это гарантированный резерв водителя, на случай погрешности аппаратуры. Откуда-то он это уже знает.

Потом - мы въехали в Севастополь, город, по улицам которого я бегал еще неразумным пацаном, и в котором потом побывать - никак не приходилось. Горящие золотым шитьем мундиры на улицах и кортики на поясах, серая сталь боевых кораблей на рейде и Херсонесский маяк. Автомобилей не так много, больше электромобили, это заметно по свежему воздуху на улицах. Дело в том, что государственным служащим при покупке электромобиля предоставляется большая скидка - от Его Величества. Внедряем современные технологии.

Майкл - вырулил к бульвару фельдмаршала Корнилова. Оставил машину - я уже знал, куда мы идем.

Площадь, закованная в серый гранит. Пушки по обе стороны площади - как стальные часовые памяти. Ступени, идущие прямо к морю. И Вечный огонь.

Это была площадь Севастопольской обороны. Она была воздвигнута не только в честь тех, кто отстоял город во время штурма объединенной, англо-французской эскадры. Но и честь тех, кто дрался насмерть на узких, пропитанных смертью улицах Константинополя, кто ночью высаживался с баркасов, с кортиком в зубах и револьверами в обеих руках подкрадывался к вражеским береговым батареям, кто сходился с британскими уланами в деле под Багдадом, кого взорвали, сожгли, застрелили из-за угла во времена Замирения. Точно такая же площадь существовала и по другую сторону Черного моря - моря, которое стало нашим - в Стамбуле, переименованном в Константинополь. Только та площадь - была посвящена памяти турков, павших при обороне родного города, а потом помогавшим нам восстановить Порту - уже в составе Российской Империи. Пролитая кровь требовала памяти - если она была пролита за правое дело - даже если и на другой стороне баррикад.

И только мы - не знаем, за правое ли дело воюем. Мы просто деремся... потому что деремся. Стреляем и отмахиваемся Катраном - боевым водолазным ножом - от истории. Совсем недавно я прочитал у французского революционного писателя Виктора Гюго - сильнее всех армий мира идея - время которой пришло. Французы разрушили свою страну, бросили ее как хворост в костер - ради идей. Господь свидетель - я сделаю все, чтобы это не повторилось в России.

Когда я бывал на этой площади - еще маленьким - меня поражало то, что здесь как будто воронка какая-то. Иногда уже за пять шагов - не слышно, что тебе говорят. Пространство поглощает звук - и иногда мне кажется, что так же оно поглощает время.

Чуть в стороне - стояли автобусы - привезли кадетов. Они не поприветствовали меня салютом - потому что я был в гражданском. И не надо, мой удел - безвестность...

- Не слишком подходящее место для выяснения отношений, тебе так не кажется? - спросил я Майкла

- Я не хочу выяснять отношения.

- Уже прогресс. Так чего же ты хочешь?

Майкл оглянулся, потом посмотрел вверх. Ага... заметил особенность площади Севастопольской обороны. Сначала это немного пугает.

- Это здесь нормально. Просто говори тише... здесь никто не говорит громко. Тебя мать прислала?

- Нет. Она не говорит ничего про тебя.

- А ты хочешь знать?

- Да, хочу! Тебе не кажется, что я имею на это право!

- Говори тише.

Майкл снова огляделся по сторонам

- Извини.

- Принято. Ты говоришь насчет прав - а как насчет обязанностей?

- Ты о чем?

- О том. Куда ты собрался?

Майкл сбился - как подросток, которого застигли за чем-то нехорошим.

- Откуда ты знаешь? Мама позвонила?

- Нет. По тебе видно. Тебе не стоит идти по моим стопам, по стопам своего деда.

- Почему?

- Ты родился и рос в Америке. Слишком открытый. Тебя легко просчитать... да что там просчитывать, у тебя все на лице написано.

- Я сам решаю, что мне делать! - разозлился Майкл

- Решай. Тебе что-то мешает?

Видимо, он думал, что я начну говорить о России, о роде Воронцовых, обо всем таком. А вот не буду! Вспомнил себя в его годы, мне тоже много чего говорили - толку?

- Я хочу знать свою историю. Что произошло тогда. Тебе не кажется, что я имею право это знать?

- Кажется. Может, тебе лучше спросить у мамы? Она может видеть эту ситуацию совсем с другой стороны.

- Мама ничего не скажет. Она и правда работала на вас?

- Вероятно, да. Об этом тебе лучше спросить у Его Императорского Величества. Или господина Путилова, если что-то и шло - то вероятно через него, через Собственную, Его Императорского Величества Канцелярию. А может - и действительный тайный советник ничего не знает.

- И ты ее завербовал тогда, да?

Господи... Вот теперь то я понял, к чему он клонит. Это он сам выдумал, или в уши напел кто? Он, наверное, думает, что я был куратором его матери в Бейруте, заодно и спал с ней, по возможности - такое часто бывает. Мерзость какая...