У красной реки

Троица заржала, и Экин решил быстрее покинуть мерзкую компанию, выбравшись на свежий воздух. Но на улице его ждали другие вооруженные люди. Они сказали Экину следовать за ними и повели его через главные ворота. Местность вокруг была большой промзоной. Вдали виднелась высокая труба, из которой шел густой дым. По правую сторону располагался ряд хозяйственных построек. По мере продвижения вглубь лагеря, Экину на глаза стали попадаться люди без оружия, которые с интересом следили за их процессией. Это были серьезные, угрюмые люди, в грязных лохмотьях. Их внешний вид подсказал Экину, что тут они находятся не в качестве гостей.

Как и он сам.

"Что они намерены со мной делать?"

Через несколько минут они дошли до здания, которое внешне походило на заброшенный склад. Стены облупились, в некоторых местах не хватало окон. Они зашли. Внутри догадки Экина подтвердились: когда-то это действительно был производственный склад. Тут и там взгляд падал на строительный мусор, механические детали и ржавые остатки конструкций. Но теперь это место служило другой цели. Внутренне пространство помещения было разделено на небольшие секции, внутри которых содержались пленники. Правда, сейчас их почти не было. Возле самого входа сидел запуганный старик, который забился в угол при виде охранников. Далее шел ряд пустых камер. Но по их внутреннему содержимому было видно, что когда-то в них жили. А может и живут.

Они подошли к одной из камер. Толстая решетка, груда грязных тряпок вместо кровати, ведро в углу. И больше ничего. Дверь открыли ключом.

— Заходи, твоя новая квартира, — сказал, смеясь, охранник, — Да смотри без фокусов. Бежать даже не думай. Лично пущу пулю.

С этими словами охранник закрыл ржавый замок и направился к выходу. Когда звук шагов стих, кто-то за стенкой сказал:

— Ты это не думай проверять, они это точно сделают. Позавчера один пытался во время смены бежать. Так всё. И нет его.

— Ты кто? И что тут вообще происходит? — спросил Экин.

Он давно уже не говорил, и дрожащий голос показался ему таким далеким и чужим, что на секунду Экину стало страшно.

— Я такой же узник, как и ты. Нас похитили, теперь будем работать на участке.

— На каком участке?

— Ну это я так называю это место. Участок, лагерь, да какая разница. Все его по-разному называют.

Говорящему, по представлениям Экина, было лет 18. По тембру голос был похож на голоса старшеклассников в школе. Но настолько он был безжизненный и монотонный, что казалось, будто его обладатель видел всё на свете, и удивить его чем-либо уже не получится.

— Сколько ты уже тут?

— Год, полтора? Не знаю. Потерял счёт времени. Они похитили меня, когда я возвращался из школы. Теперь работаю на них.

Перед глазами у Экина всплыло его собственное похищение, но о нём он решил не рассказывать: ему было тяжело даже вспоминать события утра.

— А что за работы?

— Да разные. У них тут сад есть, хозяйство. Я в основном там работаю.

— Кто эти люди? Почему они не могут просто нанять рабочих?

— Ответ очевиден — рабочим надо платить. Они же будут тебя просто кормить.

— Кто они? Это правительство?

— Не думаю. Хотя, кто знает. Верхушки никогда не показываются. Полная…

Договорить он не успел. Дверь в сарай открылась. Охранник принёс им еды. Две тарелки уже остывшего риса. Было ли это совпадение, или над ним решили поиздеваться, напомнив о последнем завтраке дома, Экин решил не уточнять.

— Я не люблю рис, — серьёзно проговорил Экин, глядя на охранника.

— Окей, передам твои пожелания шеф-повару, — расхохотался мужчина, — жри, что дают, через десять минут я вернусь за тарелкой. И лучше, если она будет пустой и целой. Ты понял?

Охранник рявкнул и сильно ударил сапогом по решётке. Резкий звук от удара, похожий на утренний выстрел, заставил мальчика вздрогнуть. Он тихо опустился на колени и принялся руками есть холодный рис.

XII

469-ый не спеша брел вдоль русла. На минуту он остановился и посмотрел на конвейер. Издали он был похож на большую толстую гусеницу, лениво ползущую неизвестно куда. Крошечные рабочие плясали вокруг нее свой танец, то поворачивались к ней, то отворачивались.