У красных ворот

От входной вращающейся стеклянной двери по полу бежали солнечные зайчики. В глубине сумрака у полукруглой стойки портье из мягкого кресла поднялась фигура в сером и направилась ко мне. Я сразу почувствовал опасность.

Слева от меня широким маршем шла вверх белая мраморная лестница. Она ярко освещалась солнцем. По лестнице спускалась девушка в белой кофточке и темной юбке. Вот я уже вижу ее лицо, бронзовую косу вокруг головы и нежную линию высокой шеи.

Человек в сером приближался ко мне. Метнув взгляд на девушку, я почувствовал: вот оно, мое спасение!

Взбежав на лестницу, я загородил дорогу девушке.

— Боже! Кого я вижу! Кузина! — воскликнул я с радостным удивлением.

Она растерянно и испуганно посмотрела на меня.

— Мадемуазель, — сказал я быстрым шепотом, — умоляю вас, признайте во мне брата, или я погиб. За мной следят.

Я постарался улыбнуться, имитируя радость встречи.

— Второй день ищу тебя. Тетушка ужасно беспокоится, — продолжал я громко. И опять полушепотом: — Как ваше имя?.. А я Антон Александрович.

Девушка тихо сказала:

— Елена Анатольевна.

К нам приближался человек в сером.

Взяв меня за руки, она с деланным изумлением сказала:

— Нет, это невозможно! Антон! Милый, откуда?

— Бежал от большевиков, Леночка. Перешел фронт. Испытал муки ада.

— Антон! Что же мы стоим здесь? Пойдем в номер. Я хочу обо всех расспросить? Что маман?

Человек в сером поравнялся с нами. Я на мгновенье уловил взгляд его глаз, черных, с блестками наглого любопытства, увидел пухлое, почти мальчишеское лицо с серпиками смоляных усиков.

Мы вошли в узкую коробку номера, сели на красный плюшевый диван с гнутыми ножками. Она спросила:

— Разве можно так рисковать?

— Конечно, я рисковал, но меня ищет контрразведка белых. Я пришел сюда, чтобы запутать след. Этого типа на лестнице сбили с толку мои приклеенные усы и отсутствие пенсне, которое обычно ношу, а еще наш разговор. У сыщика наверняка есть моя фотография. — Я вынул из внутреннего кармана пиджака футляр для очков, достал пенсне и надел на переносицу: — Прошу вас, мадемуазель, не пугайтесь, я не бандит. Вы действительно Елена?

— Да, Елена Анатольевна Степовая.

— Елена Анатольевна, мне трудно подобрать слова признательности. Вы спасли меня, — я волновался и, чтобы скрыть это, снял пенсне, начал протирать его бархоткой. — Елена Анатольевна, не хочу подвергать вас опасности. Я должен исчезнуть.

— Но вас могут схватить.

— Это может случиться и у вас в номере. Мне надо уйти отсюда незамеченным.

— Я дам вам платье из своего артистического гардероба.

— Вы актриса?

— Да. Играю в труппе Синельникова. Мы приехали в Харьков на гастроли.

Минут через пятнадцать я вышел из гостиницы переодетым в женское платье. Взяв извозчика, поехал на Бассейную. Там в одном доме можно было надежно укрыться.

…Вскоре товарищи помогли мне бежать из Харькова. Я уже писал, что добрался до Таганрога, а оттуда на пароходе в Феодосию. Но я возвращаюсь к этому в связи с Еленой Анатольевной.

В Таганрог я ехал в вагоне второго класса. Мои попутчики, деникинские офицеры, играли в подкидного. На столике стояла початая бутылка с вином, тонко позвякивали бокалы. Я лежал на верхней полке и думал о Степовой, мысленно называя ее Лелей. От этого становился к ней как-то ближе. Я не мог во всех подробностях вызвать в памяти черты ее лица. Это почему-то случалось всегда, когда женщина начинала нравиться мне. Мысли о Леле вызывали у меня в душе ее образ, который лучился женственностью, нежностью и добротой. Так я воспринимал Лелю.

В Таганроге, тихом и чистом городе у зеленоватого Азовского моря, стояла жара. На улицах шеренги акаций, окна домиков закрыты белыми ставнями. Здесь я с удовольствием пробыл день. Люблю умиротворяющую тишину провинции.

Вечером сел на пароход „Король Альберт“. Вскоре он дал гудок, завертелись колеса, вдоль борта пошла пена. Обрывистый берег стал медленно отдаляться. Я двинулся вдоль палубы — хотелось осмотреться, познакомиться с публикой — и тут увидел у борта женщину довольно высокого роста. Большие поля ее розовой шляпы закрывали верхнюю часть лица. Маленькой рукой в белой перчатке она держалась за поручни, другой прощально махала кому-то на берегу. Делала это легко, изящно, приподымаясь на носках. Потом запрокинула голову, изогнув высокую белую шею, посмотрела на чайку. Лицо женщины открылось. Я чуть не воскликнул: „Елена Анатольевна!“ От волнения я круто повернулся к ней спиной, не знал, что делать: подходить или нет? В поезде я мечтал о ней, и тут вот — живая. Что скажет, если подойду? Захочет ли продлить знакомство? С кем она здесь?

Неожиданно для себя я снова повернулся к ней. И увидел, что она уходит. Быстро пошел следом. Не доходя двух шагов, негромко сказал:

— Елена Анатольевна?

Она обернулась, удивленно вскинула брови:

— Боже мой, Антон Александрович!

Леля стояла передо мной радостно удивленная, освещенная солнцем, в платье светло-розового тона на фоне зеленого моря. Непринужденно протянула мне руку. Я наклонился и поцеловал. Рука пахла духами.

— Добрый вечер, — сказал я.