У любви не всегда красивое лицо (СИ)

Я часто вспоминал наше путешествие, приключения, которые мы вместе пережили, нашу страстную ночь, наполненную любовью и нежностью. Эти воспоминания причиняли мне жуткую боль, и тогда я старался чем-то отвлечься. И начал все чаще вспоминать её бегство, то, как она крепко обняла Рауля, словно волшебного принца, который вызволил принцессу из плена чудовища. Это помогало мне хоть немного не сойти с ума, и в краткие минуты отчаяния я ненавидел ее за то, что она так поступила со мной. Но отчаяние исчезало, оставляя за собой лишь тупую пульсирующую боль в висках, и я начинал ненавидеть сам себя, упрекать за то, что посмел ее винить. Нет, она ни в чем не виновата. Виноватым был я.

Мы с Надиром переправлялись через море на корабле, и я всю поездку пролежал в кубрике. Меня очень мучила морская болезнь, но даже ей я был благодарен, поскольку, испытывая постоянную боль в животе, я хоть немного не обращал внимания на боль в сердце.

Надир все это был рядом со мной, поддерживая и помогая мне выжить в этом огромном и одиноком мире без Кристин. Перс передумал отправляться в Рим, и я вообще не знал, куда мы плывем. Это меня радовало. Да мне вообще было наплевать, где мы и куда мы плывем. Я даже втайне надеялся, что мы попадем в шторм, и тогда я смогу наконец-то обрести покой.

Рана в спине – та, куда угодила пуля – причиняла мне огромную боль. Я почти не мог шевельнуться, чтобы не застонать от боли. Поэтому я часами лежал на своей койке в каюте, уставившись в потолок, или иногда поворачивал голову и мой взгляд утопал в иллюминаторе, за которым шумели волны… Мне нравилось слушать шум моря. Он успокаивал и позволял хоть немного расслабиться. Если бы моя воля – я бы путешествовал по морю вечно…

Но наше плавание кончилось быстро. Надир привез меня в город, под названием “Нью-Йорк”. Этот город был совсем не похож на такой знакомый и родной мне Париж, нет, это был огромный мегаполис с оживленными улицами и небоскребами. Я как будто попал в новый мир, мир, где нет, и никогда не было певицы и моей любимой девушки Кристин Дае. Мне тут не понравилось. В Париже все напоминало мне о ней, и я должен был его ненавидеть, но я любил Париж. А Нью-Йорк я возненавидел.

- Ну вот, мы прибыли, - Надир сиял, открывая дверь нашего нового дома, который имел всего две комнаты. Там было сыро и влажно. Ступив шаг вперед, я отметил, что пол был очень старым и жутко скрипел. Стены были совсем обшарпанными и кое-где покрыты глубокими трещинами, сквозь которые завывал ветер. Я поежился. Здесь было очень неуютно, несмотря на то, что это был дом. Но даже в палатке мне нравилось спать больше, чем здесь.

Сердце вновь вздрогнуло, когда я снова вспомнил наше путешествие вместе с Кристин, но я твердо решил не думать сейчас об этом. Я начинаю новую жизнь, в которой Кристин больше места нет. Мое сердце и так кровоточило, и я не хотел еще больше ранить его этими воспоминаниями.

В течении нескольких дней в новом доме я не вставал с кровати, боль никак не проходила, меня бросало то в жар, то в холод… Я оставался один и метался в бреду, зовя то ли Кристин, то ли Надира, и умоляя себя спасти. Слава Богу, вскоре эти приступы начали уменьшаться. Надеюсь, что они прекратятся, а то я не выдержу каждый раз видеть Кристин в своих фантазиях.

Надир нашел работу в Парке Развлечений, а я ещё не был готов войти в новый мир ни физически, ни умственно. Мне ничего не хотелось. Если бы Надир не уговаривал меня есть три раза в день, я бы так и лежал на кровати без еды. Меня ничего не интересовало – без любимой жизнь потеряла всяческий смысл.

- Эрик? - дверь в мою спальню открылась, вошел Надир, держа в руках поднос. - Я принес тебе обед. Хотя… Я бы предпочел, чтобы ты присоединился ко мне и Алише… - Я закатил глаза. Многие годы перс скучал по своей жене, божился, что никогда не полюбит другую, и вот, после трёх недель в Америке, он уже привел другую женщину. Она была с Востока, и работала официанткой. Я её ещё не видел, да и не хотел, если честно. Мне причиняло боль видеть, что кто-то может быть счастлив. Но ведь Надир заслужил это! Я чувствовал себя эгоистом, но ничего не мог поделать.

- Она правда хорошая, Эрик, - уверял меня Надир, - я уверен, что твой внешний вид её мало заинтересует, её волнует душа, а не лицо… Она мне нравится, подружись с ней.

Я подсел ближе к окну и уставился на огромное колесо Луна-парка, лишь бы скрыть глаза от Надира, чтобы он не увидел всю боль, которая жила в них. Мне никто не нужен. Я не хотел быть здесь. После предательства Кристин я вообще не хотел жить. Я был опустошен… Казалось, что от моего сердца словно оторвали огромный кусок, и теперь открытая рана не перестает кровоточить.

- Эрик, ты хочешь что-то сказать? - Надир сел напротив меня, он был обеспокоен. - Ты стал сам не свой, когда мы прибыли сюда. Да, я знаю, потеря Кристин опустошила тебя, но не больше…

- Не больше? Надир не понимает, не понимает, что Эрик к ней чувствовал! Он любил её, как никого никогда не полюбит, и он надеялся, что она полюбит его в ответ. Глупо, не так ли?