У народов Восточной Африки

— Где там! Они организуются самостоятельно. Деревни, где селятся прокаженные, расположены особняком. Каждый знает, где они находятся, и старается по возможности не приближаться к ним. Если вы отъедете на несколько миль от миссии по главной дороге, то увидите вереницы сидящих по обеим ее сторонам нищих. Они протягивают руки при виде каждой машины, и всякий проезжающий мимо шофер бросает им деньги. Сидящие у дороги прокаженные выглядят страшно. Зачастую у них нет глаз, носов, губ и зубы висят в пустой ротовой полости. Вместо ступней — гноящиеся обрубки. Это глубоко несчастные люди!

Вдали послышались заунывные звуки гитары. Я прислушался. Многострунные музыкальные инструменты — большая редкость в Африке.

— Это восьмиструнная гитара Укереве. Завтра я могу позвать мастера, который вырезал ее из дерева. Он сделает для вас несколько гитар.

— Но мне не нужны новые. Я предпочитаю приобретать старые вещи, а не те, которые изготовляются специально для туристов.

— Понимаю… понимаю… но старые не сохранились. Сейчас можно найти только новую. Та, которую вы слышите, безусловно, сделана тем же мастером. Только он один умеет их вырезать.

— У меня уже довольно большая коллекция восточноафриканских музыкальных инструментов, и я бы с удовольствием ее пополнил.

— Я советую вам посетить соседний остров Укара. Там есть гитары, напоминающие европейские. Вот они, действительно, очень хороши.

— А как проехать на тот остров?

— Только на лодке, на обычной рыбацкой парусной лодке. Другого сообщения нет.

Огромный слепень свалился на пол, оказавшись в самом центре освещенного лампой круга. Неловко перебирая лапками, он делал тщетные, нетерпеливые попытки изменить неудобное положение…

— Я полагаю, что на Укара вы найдете много интересного, — продолжает отец Эрик. — Там лучше сохранились быт и обычаи племени.

— Но почему острова так сильно отличаются друг от друга?

— Видите ли, остров Укереве раз в шесть больше и значительно богаче. Кроме того, он находится ближе к материку, и поэтому сюда легче проникают различные влияния. Укара расположен за Укереве, и цивилизация не коснулась его.

Не знаю, почему я вспомнил вдруг отца Конрада, — вот уж поистине ничем не объяснимая ассоциация…

— Вы еще застали здесь отца Конрада? — спрашиваю я у своего собеседника.

— Да, он умер уже при мне. А вы его знали?

— Нет, не знал, но случайно мне стала известна его судьба.

— Его судьба?.. Каким образом?

— Это удивительно неприятная история… Он коллекционировал бабочек… — начал я.

— Да, да, отец Конрад был страстным коллекционером. Его больше интересовали бабочки, чем духовная служба. В течение тридцати лет изо дня в день, независимо от погоды, он отправлялся в сопровождении своих учеников ловить насекомых. Его знали в ученом мире. Мне говорили, что он открыл какие-то неизвестные ранее разновидности бабочек и имя его фигурирует в каталогах…

— Да, я тоже слышал об этом, хотя сам никогда не собирал насекомых. Вся его коллекция, насчитывающая около ста деревянных ящиков, была размещена в нескольких шкафах музея в Дар-эс-Саламе.

…Маленькая дворовая собачонка внимательно наблюдала за конвульсиями слепня, как бы размышляя над причинами его странного поведения. Она осторожно подняла лапку, дотронулась ею до слепня и, поджав хвост, выбежала с веранды…

— А какова же судьба коллекции? — спросил отец Эрик.

— Когда я в прошлом году впервые пришел в музей, все ящики стояли в шкафах. Я узнал, что это коллекция отца Конрада — его предсмертный дар музею. И вот уже десять лет она лежит там, покрываясь пылью.

— Что вы говорите? И за десять лет никто ею не заинтересовался?

— Вот и меня это поразило. Столько лет, в таком климате и без всякого контроля! На все мои вопросы попечитель отвечал, что не было специалиста, который бы мог ею заняться. Я поставил в известность об этом краеведческий музей в Найроби. Оттуда немедленно прибыл зоолог и начал просматривать ящики…

…Слепень благодаря прикосновению лапы пса кое-как перевернулся на ноги и пополз в темный угол…

— Ну, и что же? — нетерпеливо спросил меня отец Эрик.

— Вы, наверное, слышали про удодов? Из ста ящиков удалось спасти каких-нибудь три, все остальное пришлось выбросить…

— Боже мой, это же равносильно тому, чтобы перечеркнуть всю жизнь человека.

Мы молчали довольно долго. Священник барабанил кончиком палки по какой-то ржавой жестянке, я наблюдал за летающими термитами.

Давно уже утихло все вокруг. Озеро мерно дышало влажной прохладой. Листья растущих поблизости бананов пробудились от дремоты, и в их ленивом шелесте чудились чьи-то крадущиеся шаги. Но на Укереве нет диких животных. Здесь можно спокойно спать даже на открытой веранде.

— Да, — вдруг прервал молчание отец Эрик. — Тридцать лет работы. Плод всей жизни ученого съеден маленькими удодами… Спокойной ночи! Вам предстоит трудный день. Необходимо хорошо отдохнуть.

— Кто вождь племени укереве? — был мой первый вопрос, заданный отцу Эрику на следующий день во время завтрака.