У нас все хорошо

Эдита, сетуя, наводит порядок в сумке. Выходит из комнаты, ненужные вещи аккуратно разбирает и бросает в соответствующие контейнеры. Божена хочет схватить журнал, но Галина более проворна и более уверена в себе.

Эдита. Пожалуйста, какой бардак. «ДЛЯ ТЕБЯ» за апрель прошлого года! С разгаданным кроссвордом! В бак с макулатурой! Какой бардак, все валяется, природа умирает. А я, сколько бы не искала что-нибудь, то нахожу только свои грязные ногти!

Галина. О, журнал «НЕ ДЛЯ ТЕБЯ». За прошлый апрель, очень хороший журнал. Недорогой, бесплатно, могу себе позволить.

Галина просматривает журнал. На скрипящем велосипедике проезжает Маленькая металлическая девочка и тоже мимоходом заглядывает в журнал.

Девочка. Не такой уж даже и плохой.

Галина. С апреля прошлого года. Как раз не для меня.

Девочка. Мам, там даже кроссворд уже разгадан.

Галина. Не надо разгадывать, сразу ключевая фраза: «Тет-а-тет весной».

Девочка. Покажи, ма. Тет-а-тет весной… Стой… Весенние обнимучки у речки-вонючки?

Сцена 4

В комнате сидят все вместе: мужчина у своего столика, заставленного уже пустыми бутылками, окурками и недонюханными дорожками; его семейные портреты с родовыми герберами из Икеи давно уже отклеились и попадали со стен. Галина, Божена, Осовелая старушка и Маленькая металлическая девочка в своих естественных позах заинтересованно смотрят телевизор.

Режиссер. Это, естественно, не конец, а только начало, то есть краткое изложение того, что не вошло окончательно во время монтажа в окончательный вариант фильма, что было эдаким знаком почтения к тем 4 миллионам зрителей, которые не пошли в кино смотреть этот фильм, чтобы не тратить двадцать злотых на билет, а ведь еще начос десять по цене восьми, M&Mки, арахис в сахаре, кола и семь банок пива, чтобы смотреть всякий отстой и слушать типа как рыгают в долби сурраунд, я каждый день без долби сурраунд это слышу, поэтому я вынужден был согласиться на мелкие уступки, мне же тоже нужно жить на что-то, я же должен как-то выплачивать ипотеку! Монике надоело быть слепой и глухой…

Галина. Понятное дело, кто захочет быть глухим, разве что слепой!

Девочка. Может, она не слепая и не глухая, а толстая. Надо худеть.

Божена. Ей нужно похудеть и одежду поменять. Я бы в таком в магазин за уксусом не пошла.

Режиссер. «…Моника решает вырваться из бесперспективности. Она продает трухлявый голубятник с любимыми птицами и на вырученные деньги покупает билет до Варшавы. Там она поселяется в компьютерной симуляции в рекламном фолдере охраняемого жилого комплекса…»

Старушка. Это Варшава? Улица Солец? Не узнаю…

Девочка. Ой, бабушка, это то здание, ну, которое еще не построено.

Старушка. Я там проходила в тот день, когда началась война…

Галина. У некоторых из нас растет нос, у других из носа идет дым, а третьи умеют это делать с каменным лицом, вот ответ на вопрос, который постоянно просится на уста: как же они врут!

Девочка. Ты думаешь, это нормально — постоянно подсматривать за чьей-то жизнью, чтобы во сне слюнки текли на подушку от этих историй, и рассказывать о ней, как о своей собственной?! Сколько живу, сколько себя помню, ты, бабушка, никогда никуда не ходила и не ездила ни в какой лагерь кондиционный.

Режиссер …там она устраивается копирайтершей в рекламную фирму, успешной адвокатшей в известную адвокатскую контору и привлекательной архитекторшей в проектное бюро. Она много работает по специальностям, у нее есть факс, но после работы она чувствует себя потерянной из-за того, что у нее нет детей. Она ходит в фотошоп и пьет там бульон Кнорр…

Галина. Моника, не переплачивай! В «Божьей коровке» продается такой же, только хуже, за полцены.

Божена. Ты с бульоном поаккуратней, им особо не наешься, через пять минут опять захочешь есть! Добавь макароны или хотя бы костей.

Девочка. Какие макароны! Так она никогда не похудеет и останется толстой, а ожирение — это болезнь.