У неё была слишком хорошая память

— Адрес?

— Палтинейс-стрит, 75.

— Профессия?

Она поколебалась, смущенная направленным на неё взглядом.

— Фотомодель.

Он изучал ее взглядом: платье, пальто, шляпу, перчатки, сумку. Она догадалась, о чем он думал, и быстро прибавила:

— У меня есть друг.

— Один?

Она покраснела, но вывернулась:

— Бывает, я их меняю.

— Конечно... Возраст?

— Двадцать три года.

В общем, у неё был храбрый вид. Должно быть, целый ряд поражений, неудач, глупостей привели ее к этой печальной профессии. Глядя на неё, Толстяк Морган думал, что у него могла быть дочь такого же возраста, и в нем поднимался гнев против общества, которое он защищал и которое было не способно защитить двадцатилетних девчонок от того, что они были вынуждены выходить на панель. Ей же показалось, что толстяк был недоволен. Она отважилась на старую песенку:

— Мне не повезло...

И это, конечно, было правдой. Филлис тоже не повезло. Они вообразили, что можно выбраться из этой гнусной жизни, не поработав, не попотев, единственно благодаря тому, что они не уродины и хорошо сложены, и вдруг в один прекрасный вечер их находят в грязной комнате прирезанными, как животных. Но как им объяснишь? Они не поймут того, чего не поняли многие поколения сумасшедших девиц, живших до них!

— Вы знаете Филлис Балеброк?

— Это моя лучшая подруга!

— Когда вы ее видели в последний раз?

Странно, но ей задавали этот вопрос. Наверное, Филлис попала в передрягу. Дора не хотела усугублять дело, но с другой стороны...

— Когда вы ее видели в последний раз?

— Вчера, около шести часов.

Ей снова стало очень страшно. Она чувствовала, что невидимая сеть вот-вот опутает ее.

— Она ни о чем не беспокоилась?

— Беспокоилась? О, нет! Скорее, напротив!

— Объясните!

— Она показала мне стопку денег... Думаю, там было фунтов сто.

— Откуда у неё были эти деньги?

— Один мужчина... Она мне сказала, что мужчины так глупы, что у них можно выудить столько денег, сколько захочешь, если хорошенько взяться за дело.

— Она ошибалась.

Дора никак не понимала, к чему вели все эти вопросы. Может быть, этот тип, который дал Филлис монеты, донес на неё? Да, но в этом случае ими занимались бы не в Скотланд-Ярде. Мисс Карпентер была не очень сведуща, но все же знала, что Скотланд-Ярд занимается только серьезными делами. Что же Филлис могла натворить?

— Она вам не сказала имя этого великодушного благотворителя?

— Нет... Я и не спрашивала!

— Почему же? Сто фунтов — это сумма, верно?

Сто фунтов, это, конечно, сумма! У Доры никогда не было такого богатства, и она вспомнила, как у неё защемило сердце, когда она увидела столько денег в руках подруги. Ей так не везло! Но она не осмелилась попросить у Филлис немного. Так не делается, впрочем, Филлис — она была уверена в этом — не оставила бы ее в беде.

— Так почему же вы ее ни о чем не спросили?

— Был неподходящий момент!

— Правда? Почему?

Опять эти «почему»! Разве всегда знаешь, почему действуешь так, и не иначе? А этот толстяк, разве он без конца размышлял, как нужно поступать?

— Потому что она была слишком счастлива, и я не хотела ее раздражать!

— Счастлива из-за этих денег, как я понимаю?

— И из-за своего билета на скачки.

— Какого билета?

— Другой парень подарил ей билет на скачки, которые должны были состояться в тот день.

— Он просто так подарил ей билет, ничего не требуя взамен?

— Если билет выиграет, то...

Она резко остановилась, будто в порыве целомудрия.

— То?..

Она пожала плечами. Уж не хочет ли он, чтобы она ему все описывала?

— Вы сами понимаете...

— А имя этого парня вы тоже не знаете?

— Нет. Филлис торопилась, она кого-то ждала.

— Кого?

— Еженедельного друга, одного старика... Ей казалось, что время тянется очень долго, потому что сразу после она хотела пойти узнать, выиграла ли ее лошадь.

— Она выиграла?

— Вот этого я не знаю, но не думаю. Потому что она бы мне обязательно сказала, это точно!

— Как же? Вы должны были встретиться сегодня?

— Нет, но она бы зашла ко мне или в кафе «У Тима» на Грик-стрит, где меня всегда можно найти.

В кабинете снова установилась тишина. Дора спрашивала себя, уж не смеялись ли над ней полицейские? Если бы был только молодой, она бы не очень беспокоилась, но толстый... со своими полузакрытыми глазами. Засыпал он, что ли? Она почти не дышала.

— Высыпьте все из сумки на стол!

Она подпрыгнула от этого приказа. Голос стал резким, повелительным.

— Вы слышали или нет?

Она поднялась и, открыв сумочку, высыпала ее содержимое перед полицейским, который разобрал все при помощи линейки: носовой платок, губная помада, ключ, карандаш со вставным грифелем, ассигнация в один фунт, две ассигнации в десять стерлингов, несколько монет по десять пенсов. Толстяк Морган взял в руки сумочку, пощупал ее, понюхал, осмотрел швы, потом вернул Доре.

— Возьмите все!

Девушка была возмущена. Этот толстый тип возмутительно с ней обращался. Конечно, она не леди, но все же! Ей не хотелось заплакать, чтобы не доставить удовольствие этому злобному слону! Но она не могла сдержаться, и крупная слеза скатилась по щеке.

– Ну, малышка, возьмите себя в руки!