У ночи длинная тень

На старой квартире, во дворе, было осенью много листьев. Их не убирали почему-то, дворников, что ли, не хватало… Двор. Коляска. Света в коляске. Лист на ее подушке – большой, плоский, похожий на странную ладонь. Лист – это первое, что она увидела в детстве. Листья – первое слово, сказанное ею мысленно. Это когда научилась связывать предметы со словами. Листья, они грустно хрустят под ногами, розовые, желтые, серые. Яркие, словно светящиеся изнутри, и тускло-ветхие, сморщенные. Юные совсем и пожилые. Кленовые, березовые, всякие. Света, в беретике и коротком пальтишке, идет по душистым лом¬ким листьям. Как хорошо вокруг! Вот бы так всю жизнь идти и идти в теплый лиственный настил. Но из окна уже летит мамин голос. Пора обедать. Голос мамин!.. Ясный, резкий луч прожектора шарит по двору. Этот голос разгоняет запах листьев, тихий и темный. «Света! Обедать!» Двор, качели…

– …Пылесось каждый день квартиру, вытирай мебель, не забывай проветривать…

– Уже оставалось полторы минуты до отхода поезда, а мама все не отпускала Свету, все наставляла ее.

– Угу. Да, мам. Конечно, – отвечала Света.

Длинная, сонная, с торчащими во все стороны короткими прядями, стояла она посередине вагона, в проходе, и мешала пассажирам.

– С дороги уйди, – толкнул ее парень с рюкзаком.

Она отошла и почему-то представила себя со стороны. Да, она всегда была такая: длинная, нескладная, с заспанным лицом. Что о ней подумал этот парень? А впрочем, не все ли равно.

– Готовься к экзаменам тщательнее… – говорит мама.

Света выходит их вагона, стоит на перроне, мама машет ей в окно.

Она всегда была такая? Нет… В детстве она была аккуратненькая, складная. И мамины знакомые говорили про нее: «Очаровательный ребенок». В детстве… Вот они с братом Гариком рисуют. Приходит мама. Смотрит на их рисунки и подрисовывает, и говорит что-то о перспективе; она все говорит и говорит, и ее назидательный высокий голос буравит настойчиво, как сверло. «Когда же она уйдет, наконец…» А мать все говорит и говорит…

Вспомнилось Свете, как она читала книгу, Белля, кажется. Подошла мама своими легкими неслышными шагами, взяла книгу, быстро заглянула на обложку. Светка вздрогнула от неожиданности. Мама, конечно, стала долго разъяснять Свете, что ей еще рано читать такие книги и что вообще западную литературу читать не следует: она развращает, а надо читать программную литературу, которую в школе проходят…

Поезд тронулся. Он шел все быстрее и быстрее. Свете показалось, что это вовсе не поезд едет, а плывет перрон вместе с ней самой, со всеми людьми и строениями на нем. Она пошатнулась и зажмурилась… А поезд увозил родителей и Гарика на дачу. Потом она шла назад по улицам июньским, душным, ехала в метро и думала: «Родители – это, что поделать, неизбежное зло. И экзамены – тоже». А первый экзамен – за все восемь лет учебы – будет послезавтра. Первый – по физике. «Ну что ж, начну готовиться к экзамену», – решила Света. Она остановилась у цветной афиши: нарисованы мужчина и женщина с револьверами. Новый французский кинофильм «Происшествие». Пойти, что ли, посмотреть? А к экзамену можно и потом подготовиться, после фильма. Можно и завтра… И она пошла в кино.

До начала еще полчаса, в холле прохладно, играет оркестр. Как интересно рассматривать все эти актерские лица на стенах! Народу мало. Лохматые парни курят возле лестницы да перебраниваются с дежурной, а та повторяет, что здесь курить нельзя. Две старушки в креслах у стены жуют мороженое. Кто-то, рядом совсем, начинает насвистывать. Краем глаза видит Света парня, тот смотрит на нее, чуть посвистывая. Она отворачивается к окну, разглядывает улицу, машины, людей. Парень тронул ее за плечо и застенчиво заявил:

– Меня зовут Толя.

Света не спеша обернулась.

– Ну и что? – не удивилась она.

Парень был повыше ее ростом, в темной тенниске и слегка расклешенных, неопределенно брезентовых брюках защитной окраски.

– А вас как? – спросил Толя и принялся зачесывать пятерней набок каштановые лохмы.

– Света, – промямлила она.

Ей понравился и Толин голос: низкий, сиплый, и его руки – крепкие, как грабли, и что он сутулится немного, и как-то непривычно говорит.

– А я, знаешь, – сразу перешел он на «ты», – в армии отслужил, да? Ну, домой ехать неохота, да? Я из-под Калуги сам-то. Ну, и остановился пока, у тетки живу, да? В Москве красота. – Он улыбнулся. – Вот работать устроился, на обувную. А говорили – не пропишут, не устроишься, будет трудно… Ништяк. Да? работаю с трех до полдвенадцатого.

– Ночи? – спросила Света.

– Да. Тетка помогла устроиться, она там работала. В Москве хорошо, – повторил он, – да?

Залился звонок, и все пошли в зал. Он был полупустой. И Толя сел рядом на свободное место. Фильм был цветной, пародия на американский боевик. Было так интересно, что Светка и забыла про соседа. Один, правда, раз вспомнила о нем, когда почувствовала его взгляд. Повернулась, но Толя тут же отвел глаза.

После кино он хотел проводить ее, но Света не позволила. И условились встретиться через неделю, после Светиных экзаменов. Тут же, у кинотеатра.