У обелиска

Это еще больше сбило с толку. Помешкав, она достала из потайного кармашка в юбке свернутый в несколько раз лист. Разложила на столе.

– Это что?

– План Королевского замка…

– Сколько не была в Варшаве? – Эккехард склонился над схемой.

– Пять лет.

– Давно владеешь секретом?

– Мне было тогда десять. – Каролина мысленно посчитала. – Значит, уже пятнадцать лет… Это произошло на Рыночной площади. Меня схватила за руку старая женщина – я пыталась вытащить портмоне у одного модного господина. Думала, она позовет полицию. Но она сделала знак молчать и повела меня куда-то в переулок, потом в свою квартиру. Напоила чаем и угостила конфетами. Сказала, что у меня дар и она мне передаст один важный секрет.

– Какой дар? – отстраненно поинтересовался Экке.

– Читать судьбу людей по руке. Даже среди моего народа подобное редкость.

К Каролине снова вернулся страх, когда в памяти всплыли предупреждения пожилой женщины, касающиеся врага.

– Ты действительно умеешь? – Эккехард оторвал взор от плана, посмотрел на нее.

– Да. Она сказала, что только такая, как я, сможет прочесть линии и опознать врага, которому ни за что нельзя выдавать секрет…

– Секреты вообще никому нельзя выдавать. А ты свой продала за жизнь табора, – заметил Экке.

– А вдруг ты не тот? Покажи свою ладонь.

– Нет, – отрезал он. – Что еще она говорила?

– Передала мне этот план и сказала, что в одной из стен замка находится тайник. Показала мне на этом плане и запретила ставить метку. Но я смогу показать тебе где.

– Что в тайнике – знаешь?

– Ключ. Один из семи. Слуги погибели ищут их по всей земле, чтобы открыть двери, за которыми находится конец всего живого.

– Очередная мифическая версия… – В голосе Эккехарда послышалось едва ли не разочарование.

Каролина нахмурилась.

– Разве это не так?

– Нет.

– Еще она сказала, что все слуги великой погибели – лжецы.

– Разве я обманул людей твоего табора? Разве не отпустил их?

– Не обманул… А меня отпустишь?

– Нет. Этот план нарисован не так давно.

В голосе Эккехарда послышался неприятный, не сулящий ничего хорошего холод. Каролина испугалась еще больше. Или враг все уже знал и играл с ней в словесные игры, или угадал случайно. Эккехард невольно опустил взгляд на ее быстро вздымающуюся грудь и тут же посмотрел в глаза, изучая реакцию. Цыганка выглядела так, будто вот-вот готова была дать деру.

– Хочешь что-то добавить?

– Ты пообещаешь отпустить меня и не причинишь вреда, если сочтешь, что я не нужна тебе больше?

– Хорошо.

Легкость, с которой он согласился, усилила панику. Но отступать было поздно.

– Предыдущая хранительница предупредила, что если я вдруг уеду надолго из города, то должна перед этим передать секрет другой женщине с даром… Ты прав, этот план я нарисовала пять лет назад. Настоящий я отдала новой хранительнице.

– Зачем ты сделала копию?

– Моя наставница запугала меня рассказами о тебе. Я думала, что таким способом смогу откупиться…

– Это уже никуда не годится, – с недовольством заметил Эккехард, поднявшись и сделав несколько шагов туда-сюда по тесной комнате. – Как имя той, которая доверила тайну лживой и трусливой цы-ганке?

Каролина поджала губы, выпрямилась горделиво. У нее почти хватило запала изобразить оскорбление и гнев. Но Эккехард остановился прямо перед ней, заставив съежиться.

– Имя.

– Хелена. Хелена Брынська.

– А как зовут новую хранительницу и где ее найти?

– Мила Крилова. Живет в Краковском предместье.

– Замечательно, – по тону Эккехарда не было ясно, что он действительно обрадован услышанным. – Завтра с рассветом едем в Варшаву. Ближе к вечеру доберемся.

– Ты обещал отпустить меня.

– Если сочту, что ты мне больше не нужна. Пока не найду новую хранительницу, останешься со мной.

Он вытащил плоскую коробочку из заплечного мешка. Открыл и, отломив от содержимого кусочек, отправил в рот, хмурясь, прожевал. Потом протянул Каролине и вышел на улицу. Цыганка с удивлением обнаружила в своей руке половину плитки шоколада. Оставив ее на столе, она вышла из дома следом. Эккехард сидел на скамье, задумчиво следил за опускающимся за горизонт солнцем.

– Ты странный, – заметила она, осмелившись сесть рядом.

– Я же не человек.

Он повернулся к ней. Цыганка не поняла, говорил он серьезно или нет. Потом заметила мелкие морщинки, собравшиеся в уголках глаз, словно он молча смеялся над ней.

– Сверхчеловеческое существо не ест шоколад. Не устает. Не варит себе похлебку… – осмелела она.

– И? Что еще я не должен делать? – произнес он шутливым тоном, но тут же изменился в лице, окинув ее хищным взором.