У обелиска

– Даша, ты умная девочка, ты же видишь, что происходит. Линия фронта продвигается на восток, мы одерживаем победы, и даже твои друзья теперь наши союзники, – ласково произнес фашист. – В Гемфурт сегодня вернулись Марат и Дмитрий – они тоже отчитались в успешном выполнении задания. Чего ты добиваешься? Чтобы тебя убили? Хорошо, мы это сделаем. Но твоя смерть ничего не изменит и будет напрасной.

– Они мне не друзья! И да, вы побеждаете, пусть так! Но зато еще один наш маг останется жив и будет уничтожать вас! – бросила в отчаянии Даша.

– Хочешь, чтобы убивали немцев? Хорошо, – не-ожиданно согласился Зелигер и крикнул Ганса. Тут же на пороге появился один из его псов-телохранителей.

– Убей его. Разрешаю. Он не будет сопротивляться, – предложил он Даше. Та опешила. Да, конечно, она ненавидела фашистов, но вот так вот убить человека, который даже не пытается защитить себя…

– Только вначале я заберу у тебя то, что тебе передал заключенный, – добавил фашист, похлопал девочку по карманам и вытащил ленинский значок. Покрутил в руках, рассматривая, и бросил на стол. Немцы не догадывались, что это артефакт. К счастью, капитан не заметил, как расширились от удивления глаза Вадика. Он-то понял, что это, вспомнив рассказы бывшей подруги.

В эту секунду капитан Абвера отдал команду Гансу, и тот запустил в Дашу удавку. Она отбила ее, но следом уже летел град игл, так что пришлось срочно ставить защиту. Девочка провозилась с ней чуть дольше, чем требовалось, и приготовилась к очередной атаке, но ее не последовало. Вот он, момент, когда можно ударить самой, и Даша даже швырнула огненный шар, но в последнее мгновение передумала, и огонь лишь чуть опалил мундир солдата.

Ученица Гемфурта догадалась, что задумал Зелигер, и осознала, что его расчет верен. Если она сейчас убьет вот этого немца, поставленного здесь как жертвенное животное, она не просто выполнит приказ капитана, она сможет убивать. Кого угодно. Маг из Абвера понял Дашу правильно: она уже не верила в победу советских войск, не верила, что, как в сказке, придет отец и спасет ее, не представляла, за что борется, если даже друзья перешли на сторону врага, устала от голода и страха, от пинков и побоев, от сопротивления. А ведь можно сытно есть, учиться, чувствовать себя человеком, которого ценят, – надо всего ничего: убить. Применить одно из сотен заклинаний, что в нее вложили за два месяца: «удушение», «отравление», «разрыв аорты», «огонь», «ледяные» или «стальные шипы», «ядовитый дождь», «удар молнией», «тиски» или что-то еще.

Осознав все это в одно мгновение, Даша на удивление спокойно и просто приняла решение умереть. Даже улыбнулась от того, как стало легко, и сняла защиту. В этот момент ее жизнь и оборвалась бы, если бы Зелигер не увидел улыбку и не среагировал молниеносно, прикрыв ее от удара своего телохранителя.

А вот Вадик не понял, что произошло. Он видел, как в девочку с одной стороны солдат швырнул иглы, а с другой – что-то бросил капитан. Не разобравшись, пацан решил, что ее хотят убить, и в эту секунду забыл, какая на нем форма, забыл два месяца муштры, забыл, что в Гемфурте каждый за себя… Из глубины сознания вылезло: «Наших бьют!» Он схватил ленинский значок и просто выставил его вперед, всеми силами захотев, чтобы тот сработал и остановил магов Абвера.

Такой силы и мощи не ожидал никто. Запрятанная внутрь платиновой пластины энергия вырвалась на свободу, ударив лучом в Зелигера. Немец бросил все силы на защиту, но куда там! Жидкий огонь пробил броню, как картонку, вонзаясь в грудь, в дракона, сжимающего свастику. Но энергия пожирала не только капитана. Значок плавился, опаляя детские руки, обдавая нестерпимым жаром грудь и лицо. Это оказался обоюдо-острый меч. Ученики не знали второе, более популярное название значка – «Последняя надежда», не знали, что он создавался не для спасения жизни. Наоборот, активация означала смерть мага.

– Вадик! Бросай его! Ты же погибнешь! – в ужасе заорала Даша, но в ответ то ли услышала, то ли прочитала по губам:

– Мне все равно дороги назад уже нет. Спасайся!

Вадик был прав. На родине за убийство советского мага отправляли за решетку, диверсанту же грозила высшая мера.

Он ненадолго пережил Зелигера, буквально на несколько секунд, но запах горящей плоти и нечеловеческий крик боли Даше еще долго не давали покоя, особенно по ночам. В эти же минуты осознание ужаса происходящего еще не накрыло, тем более за окном давно раздавались крики и звуки автоматных очередей и взрывов.

Выскочив во двор, куда до этого рванул Ганс, ученица Гемфурта застала конец битвы: группа из пяти немецких магов теснила оставшихся в живых работников спецшколы к карцеру, и те, ничего не понимая, медленно поднимали руки. Оба учителя, телохранители и Евтухович были мертвы. Так же как Марат и Дима, бросившиеся защищать новых хозяев.

Даша судорожно всхлипнула и отвернулась. Убитые огнем – зрелище не для слабонервных.

– Папка! – заорала она, вдруг разглядев одного из магов в фашистской форме, и бросилась к нему.