У памяти предела нет

смущаясь и краснея, опустив глаза от взгляда удивлённо смотревшей на него девушки.

– Откуда такие познания? – ухмыльнувшись, спросил полковник.

– Знаю, – смутился Иван, чем вызвал улыбки товарищей.

– Может, её врачу показать? – спросил полковник, но никто не успел ему ответить.

Девушка, потеряв сознание, упала бы на пол, если бы во время не подскочил Иван.

– Так она, наверное, голодная! У неё голодный обморок! – так громко и искренне выпалил Иван, аккуратно придерживая незнакомку, что патрульные и комендант заулыбались.

– Отнесите её в нашу медсанчасть. Там разберёмся.

– Константин Петрович так может, она диверсантка? – сказал один и

сопровождающих.

– Может. Документы при ней были?

– Так узнайте у неё, почему их у неё нет? Ах, да! Так, может, писать она умеет?

– Так мы думали, может она глухая? Писали и на польском, и на немецком языке и на английском, молчит и всё. Теперь понятно, почему! Ну, написала бы!

– Ну, тогда напишите на французском языке, может на нём она поймёт, что вам от неё надо, –  сказал полковник.

– Где же нам француза найти?

– Ладно, пусть сначала с ней врачи разберутся, – сказал, глядя вслед удаляющемуся Ивану с Марусей на руках  комендант, – или Иван, а потом и мы разберёмся.

– Но слышит она отлично, – через несколько дней определил доктор, – никаких слуховых патологий я не нахожу. Хотя возможно при более тщательном обследовании что-то и найдётся. Но где его найти это обследование. А молчит она потому, что у неё, дорогие мои товарищи, нет языка.

– Я знаю… А почему она такая худая?  – спросил Иван.

– Может, такой родилась? – предположил полковник.

– Да нет, такой её сделали изверги. А худая, потому что не умеет, есть без языка. Пока научится. Ей нужна жидкая пища, кашки, супы.

               При выходе из комендатуры, девушка столкнулась с Иваном. Ударившись лбами, оба заулыбались. Иван взял её за руку и отвёл в сторонку.

– Тебя зовут Маруся?  – спросил он её.

Девушка, глядя на него с улыбкой только пожала плечами.

– Странно. Я Иван. А тебя зовут Маруся,  – показывая на себя, и на неё, говорил Иван, пока Маруся не закивала в знак согласия.

Через несколько месяцев, пожурив Ивана за несвоевременную любовь к немой девушке, да ещё с непонятным прошлым и увидев округлившийся животик Маруси, Константин Петрович на свой страх и риск сделал ей удостоверение личности.

Так и стала Маруся являться гражданкой СССР, откуда, по легенде полковника, была угнана в Германию. Там же вышла замуж за освободителя Ивана Прохорова и с ним же вернулась на Родину.

Иван полюбил Марусю всем истосковавшимся по любви сердцем. Маруся отвечала ему тёплой взаимностью. Со стороны странно было смотреть на эту пару. Вечно молчаливая Маруся и постоянно что-то говоривший ей Иван. Они рады были зарождению ребёночка, Иван, как мог, берёг свою жену, которая или от его особого внимания, или от того, что её ждало чудо рождения, поправилась, расцвела и ещё больше похорошела.

Оба хотели скорее вернуться домой к Ивану, в небольшую подмосковную деревеньку, чтобы там и родился их первенец. Провожали их всей комендатурой. Полковник, пуская скупую мужскую слезу, крепко обнимал обоих и постоянно твердил, что обязательно они ещё встретятся.

Дорога домой была тяжёлой и для Ивана и Маруси. На территории освобождённой Белоруссии их машину обстреляла банда бандеровцев. Пока Иван вместе с остальными пытался их уничтожить, Маруся корчилась от боли. Когда всё закончилось, и Иван подбежал к спрятанной в кустарнике жене, то она уже была без сознания.

Маруся получила ранение шальной пулей в живот. Так и погиб их сыночек, даже не успев родиться. Молодой паре надолго пришлось задержаться в госпитале, где они узнали, что детей у них больше никогда не будет.

Вернувшись на Родину героем – орденоносцем, Иван и дальше жил, как и воевал. К его военным наградам прибавились и трудовые грамоты. Маруся устроилась работать почтальоном. Каждый день, в любую погоду, нагрузив на себя большую тяжёлую сумку, на стареньком велосипеде развозила она по окрестным деревенькам корреспонденцию. Маруся любила свою работу. Особенно ей нравилось, когда люди читали ей письма, пришедшие из воинских частей, где их сыны проходили срочную службу. Хотя война уже ушла в прошлое, но страх, что она может повториться, крепко сидел в их сердцах. Они приглашали её в дом, угощали чаем, и матери, плача от счастья, что с сыновьями всё в порядке и что войны больше не ожидается, благодарили почтальона за хорошие вести. А Маруся с улыбкой на лице садилась на велосипед и катила дальше развозить людям новости и радость от полученных весточек.

За много прожитых лет вместе с Иваном она научилась писать. От этого жить им стало легче. Маруся Ивановна, как стали называть её люди, всегда носила с собой небольшой блокнотик и карандаш, и связь с людьми стала у неё двухсторонней.

Так и узнал Иван то, что никто и никогда не узнал бы, если бы он не вернул её тогда, в Польше, к жизни. Потому что вернулась к Марусе память. Давно вернулась, но сказать она не могла, а писать не умела.