Читаем У папы дома полностью

Петрика: Да что ты говоришь? Че, лучше меня знаешь? Всё! Идем ко мне, я сказал.

Роберт: Кончай, а? В такой-то час. Жена спит, наверное…

Петрика: Миа? Ты ее не знаешь. Я ей стрелки быстро переведу. Она у меня выносливая, слова не скажет. Ей ночные смены не в новинку. Она у меня привыкшая, с двенадцати до двадцати четырех.

Роберт: Давай как-нибудь в другой раз.

Петрика: Что ты сказал, а? Я, значит, вас приглашаю и говорю, что нету никакого беспокойства, так какого вы тогда тут… Моя жена, она мне… как сестра. В общем, не твое это дело.

Роберт(смеется): Это как?

Петрика: Потом объясню. Роби, ну, уважь, а? Коротким визитом. Или ты хочешь, чтобы я тебе руки целовал, как папе римскому? На колени встал? Вот, значит, что я для тебя значу.

Роберт: Ну, я не знаю. Если и Паула пойдет…


Паула пожимает плечами.


Петрика: Конечно пойдет, ты че? Посидим как люди во дворе, беседка у меня там, вина домашнего вам поставлю, не этой дряни. (выбрасывает водочную бутылку) С женой познакомлю. Ей, может, в радость с таким большим человеком встретиться.



Сцена 5.

Дом Петрики.

У стола во дворе сидит пожилой мужчина. Появляются Роберт, Петрика и Паула. Все трое смотрят на старика, старик смотрит на них.

Роберт: Добрый вечер.


Старик молча поднимается и уходит.


Петрика: Сатрап. Тесть мой. Смелей, он не кусается. Ну, давайте, давайте, проходите. (кричит) Миуца, я пришел!

Роберт: Тише, ты чего? Может, она спит.

Петрика: Да кто тут спит, ты че?


Подходят втроем к столу у виноградной лозы.


Петрика: Вы, это, располагайтесь. А я пойду, доложу ее величеству.


Петрика скрывается в доме. Роберт и Паула садятся на лавочку у стола. Молчат.


Голос Петрики: Эй, выходи. Давай, дело есть.

Голос Мии: Тише, дети только что уснули. Что случилось?

Голос Петрики: Роберт приехал. В гости к нам пришел. Вместе с Паулой. Давай, мы посидеть хотим. Выпьем, поговорим.

Голос Mии: С какой такой Паулой?

Голос Петрики: Из магазина.

Голос Mии: Это с той сучкой, что ли?


Пауле явно неловко, она пытается встать, Роберт удерживает ее за руку.


Голос Петрики (шепотом): Ну че ты… ну взяли ее с нами, мы ж одноклассники, я ж тебе сто раз говорил. Я ж ее для Роберта… ну, давай, неси стаканы.

Голос Mии (шепотом): Поздно уже, отец опять начнет… Может, он спит уже.

Голос Петрики(шепотом): Да не спит он. Во дворе он был.

Голос Mии(шепотом): Матери опять не здоровилось…

Голос Петрики (шепотом): Киса! Ну ты что, на посмешище хочешь меня перед ними выставить? Несешь ты стаканы или нет? Ну, давай, я ж тебя люблю. Да не смотри ты так, не испугаешь.


Входит Петрика…


Петрика: Че я говорил? Небо больше не хмурится, и светит ясно солнышко.

Паула: Зубастое у тебя солнышко.


Входит Миа.


Миа: Добрый вечер.

Петрика: Mиа, Роберт, Паула.

Паула: Добрый вечер, Миа. Ты уж прости нас за беспокойство…

Роберт: Это все Петрика. Уперся: ко мне, и и всё тут. Ты ж его знаешь…Мы, вообще-то, не хотели идти.


Миа делает успакаивающий жест вроде «ничего страшного». Из дома слышен плач ребенка.


Миа: Пойду, успокою.


Миа уходит.


Роберт: Ничего себе ты дом отгрохал.

Петрика: Это тестя. Наша только часть, что на улицу. Но, как говорится, помрем, всё ваше будет. Понял? Всё нам достанется. Когда рак на горе свистнет… Пойду, вина принесу.


Петрика уходит.


Роберт: Расслабься. (игриво щиплет Паулу) Где ты тут?


Молчат.


Роберт: Замерзла?

Паула: Нет.

Роберт: Эх, хорошо на свежем воздухе… В кишках у меня этот говеный Бухарест.

Паула: Да, хорошо здесь.

Роберт: Ну так как жизнь, Паула?

Паула: Потихоньку. Плыву себе по течению.

Роберт: Миа… Я ее знаю?

Паула: Вряд ли. Они сюда лишь пару лет как переехали.


Входит Петрика с кувшином вина и тремя стаканами.


Петрика: Я разбавлять не буду, че зря портить. Есть хотите?

Роберт: Какое есть, ты чего? Мы тут до утра так просидим.

Петрика: Ну так че? Тут бухла на три свадьбы хватит.

Паула: Лично я не голодная.

Петрика: А я да. Ну, будем. За удачу.


Чокаются втроем. Входит Миа.


Петрика: Заснул?

Миа: Я ему телевизор включенным оставила. Лишь бы снова плакать не начал, а то тогда и маленькая проснется. Пойду посмотрю, как она.

Петрика: Ну, Миуца. Подожди. Посиди с нами. Плеснуть тебе чуток?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Пятеро
Пятеро

Роман Владимира Жаботинского «Пятеро» — это, если можно так сказать, «Белеет парус РѕРґРёРЅРѕРєРёР№В» для взрослых. Это роман о том, как «время больших ожиданий» становится «концом прекрасной СЌРїРѕС…и» (которая скоро перейдет в «окаянные дни»…). Шекспировская трагедия одесской семьи, захваченной СЌРїРѕС…РѕР№ еврейского обрусения начала XX века.Эта книга, поэтичная, страстная, лиричная, мудрая, романтичная, веселая и грустная, как сама Одесса, десятки лет оставалась неизвестной землякам автора. Написанный по-русски, являющийся частью СЂСѓСЃСЃРєРѕР№ культуры, роман никогда до СЃРёС… пор в нашем отечестве не издавался. Впервые он был опубликован в Париже в 1936 году. К этому времени Катаев уже начал писать «Белеет парус РѕРґРёРЅРѕРєРёР№В», Житков закончил «Виктора Вавича», а Чуковский издал повесть «Гимназия» («Серебряный герб») — три сочинения, объединенные с «Пятеро» временем и местом действия. Р' 1990 году роман был переиздан в Р

Антон В. Шутов , Антон Шутов , Владимир Евгеньевич Жаботинский , Владимир Жаботинский

Проза / Классическая проза / Русская классическая проза / Разное / Без Жанра
Идеи и интеллектуалы в потоке истории
Идеи и интеллектуалы в потоке истории

Новая книга проф. Н.С.Розова включает очерки с широким тематическим разнообразием: платонизм и социологизм в онтологии научного знания, роль идей в социально-историческом развитии, механизмы эволюции интеллектуальных институтов, причины стагнации философии и история попыток «отмены философии», философский анализ феномена мечты, драма отношений философии и политики в истории России, роль интеллектуалов в периоды реакции и трудности этического выбора, обвинения и оправдания геополитики как науки, академическая реформа и ценности науки, будущее университетов, преподавание отечественной истории, будущее мировой философии, размышление о смысле истории как о перманентном испытании, преодоление дилеммы «провинциализма» и «туземства» в российской философии и социальном познании. Пестрые темы объединяет сочетание философского и макросоциологического подходов: при рассмотрении каждой проблемы выявляются глубинные основания высказываний, проводится рассуждение на отвлеченном, принципиальном уровне, которое дополняется анализом исторических трендов и закономерностей развития, проясняющих суть дела. В книге используются и развиваются идеи прежних работ проф. Н. С. Розова, от построения концептуального аппарата социальных наук, выявления глобальных мегатенденций мирового развития («Структура цивилизации и тенденции мирового развития» 1992), ценностных оснований разрешения глобальных проблем, международных конфликтов, образования («Философия гуманитарного образования» 1993; «Ценности в проблемном мире» 1998) до концепций онтологии и структуры истории, методологии макросоциологического анализа («Философия и теория истории. Пролегомены» 2002, «Историческая макросоциология: методология и методы» 2009; «Колея и перевал: макросоциологические основания стратегий России в XXI веке» 2011). Книга предназначена для интеллектуалов, прежде всего, для философов, социологов, политологов, историков, для исследователей и преподавателей, для аспирантов и студентов, для всех заинтересованных в рациональном анализе исторических закономерностей и перспектив развития важнейших интеллектуальных институтов — философии, науки и образования — в наступившей тревожной эпохе турбулентности

Николай Сергеевич Розов

История / Философия / Обществознание / Разное / Образование и наука / Без Жанра