Читаем У пилота в плену полностью

Провожает меня в вихрь снов.


еловать…


Мне бы вновь целовать тебя в шею

От восхода луны и до плеч,


Чтобы звезды, завистливо тлея,


Избегали огня наших встреч.


Мне бы вновь целовать тебя в ушко

Вместо свежего утра глотков,


Застилая твой сон мягкой стружкой


Света солнца и ласковых слов.


Мне бы вновь целовать твою спину,


Каждой линии тень обводя.


Как художник рисует картину,


Обрисую губами тебя.


Мне бы вновь целовать твои губы,


Клеем страсти друг друга связать.


Устремятся сугробы на убыль,


Я вернусь, чтобы вновь целовать.

Тебя.


У пилота в плену


Ты бездумно за мной… декабристка!


Нас Катунь провожала в рассвет.


Самолет пролетал очень низко

Над ошибками прожитых лет.


Мы на них посмотрели брезгливо,


Сохранили в формате JPEG,


Чтобы в час, когда станет тоскливо

Заглянуть в захламленный сусек.



Лихо верили – станем взрослее,


Переездами скрасив маршрут.


Оказалось, во взрослость на деле

И не каждых хотящих берут.


Если я сомневался на старте,


Ты все время толкала вперед,


Отмечая на выцветшей карте,


Где ухабы, тупик, переход.



От Белухи до братьев Казбека

Шесть часов у пилота в плену.


Он случайный сообщник побега,


Что спланирован в эту весну.



Стюардесса предложит на выбор


Сэндвич с жизнью реальной на вкус

Или завтрак, приправленный нимбом,


Из диет лишь салат брачных уз.


Мы привыкли к авосьному корму

Из кастрюль одноразовых дней…


Аккуратно, по краю платформы,


Волочим оригами теней.


Предрассудки, проступки, соблазны –


Нагрешим полный шкаф на двоих.


Растеряем ненужные пазлы


Марафонов платков носовых.


Приземлимся в печальном Беслане.


Сквозь конвои таксистов скользнем.


И, помчавшись на старом ниссане,


Ленты белых полос разберем.


Принцесса в сиреневом боди


Принцесса в сиреневом боди

В кроватке, как в облаке тканном,


Руками капризно разводит.


Ей кажется мир этот странным…


Зачем это папа губами

Без устали тычет мне в щечки?


И также он делает маме,


Зовет нас: «Мои ангелочки».



А мама откуда так часто


Слова о любви мне находит?


Весь день говорит, что я – счастье

И как мне идет это боди.



А как так простая подушка,


Что в доме Маркизом известна,


Усатой своей колотушкой

Поет мне мурлычные песни?



А что это солнце не сводит

С меня тепло-яркого взгляда?


Ему не отдам свое боди.


Пускай светит желтым нарядом!



Зачем каждый вечер мой братик

Рисует узоры опрятно

В бумажную белую скатерть,


А утром уносит куда-то?



А кто по ночам оставляет


Огни у луны в огороде?


Не лучше ли им своей стаей

Сиять на сиреневом боди?



Как мир интересен в кроватке!


Но что там за сказочной дверью?


Какие я встречу загадки,


Когда уползу с колыбели?..


Заслужил ли? (Дочке)


А заслужил ли август звезды,

Падения чьи так легки?

Когда на ласточкины гнезда

Лишь претендуют пауки.


А заслужил ли день рассветы,

Не повторившие себя?

Когда тяжелых туч кареты

Бегут, зарницами трубя.


А заслужил ли лес прохладу –

Дыханье молодости впрок?

Когда вечерние баллады

Ветров уходят на восток.


А заслужил ли город листья –

Следы линяющей тоски?

Когда сентябрь осенней кистью

Готовится лепить мазки.


А заслужил ли грешник чувства,

На «до и после» жизнь дробя,

Когда покончил с самодурством?

А заслужил ли я тебя?


Ночь


Мартовский месяц смешался со звездами.


Где среди них найти мне свою?!


Вот же она, вместе с белыми розами

Держит сыночка и шепчет: «Люблю».


Любовь и Страх

А завтра вновь приходит осень.


В ночном неугомонном сне


Любовь и Страх – дурная помесь –


За трон сражаются во мне.



Любовь гоняется за счастьем,


Имея проходной билет.


А Страх с открытой злобной пастью

Не видит даже красный свет.



Любовь свой козырь не скрывает

В бою – в доспехах брачных уз.


Но только Страх не отступает –


Блефует, зная, что я трус.


Любовь родным воспоминаньям

Во сне вторую жизнь дает.


А Страх в открывшиеся тайны


Медведей на обед ведет.



Когда в любви мой сон исполнен,


Мечтам не выставлю предел.


Но страх под карканье воронье

Велит не покидать надел.


Любовь и Страх – дурная помесь

В ночном неугомонном сне.

А завтра вновь наступит осень,

И с ней Тоска придет извне.


Мечта (юмор)

Я-то знаю, нас точно посадят

За решетку, в темницу. Потом

Наплюют, нагло в душу нагадят.

Но давай мы своруем пальто.



Денег нет, да и будет не скоро.


Их придется искать под мостом.


Вдруг случится уснуть у забора?


Будет мягче прилечь под пальтом.



Станет холодно, скоро ноябрь.


Станет зябко, уже не вспотеть.


Только мы, словно снежные бабы,


Не замерзнем, мы будем в пальте.



Ты представь, мы вдвоем в одном новом.

Люди видят в нас что-то не то.


Слухам нужен неслыханный повод.

Мы спасемся от сплетен в пальто.


Это странно, такое удумать –


Воровать, чтоб исполнить мечту.


Может, примут законами в Думе

Каждой паре давать по пальту?


Ты права, я глупец нереальный.


Но романтика людям на что?!


Друг для друга себя своровали.


Если честно, плевать на пальто.


В следующей жизни (юмор)


Не люби меня в будущей жизни.

Я заранее знаю исход.

Вдруг там стану пугающим гризли,

А ты той, что на нерест идет.


Я голодному сдамся инстинкту,

Ревом встречу сырую весну,

Между хвойных столбов лабиринта

Безнадежность тоски растяну.


Нерестилище – для молчаливых.

Ослепительный брачный наряд

На тебе – чешуи переливы

В хрустале горной речки горят.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений
Собрание сочинений

Херасков (Михаил Матвеевич) — писатель. Происходил из валахской семьи, выселившейся в Россию при Петре I; родился 25 октября 1733 г. в городе Переяславле, Полтавской губернии. Учился в сухопутном шляхетском корпусе. Еще кадетом Х. начал под руководством Сумарокова, писать статьи, которые потом печатались в "Ежемесячных Сочинениях". Служил сначала в Ингерманландском полку, потом в коммерц-коллегии, а в 1755 г. был зачислен в штат Московского университета и заведовал типографией университета. С 1756 г. начал помещать свои труды в "Ежемесячных Сочинениях". В 1757 г. Х. напечатал поэму "Плоды наук", в 1758 г. — трагедию "Венецианская монахиня". С 1760 г. в течение 3 лет издавал вместе с И.Ф. Богдановичем журнал "Полезное Увеселение". В 1761 г. Х. издал поэму "Храм Славы" и поставил на московскую сцену героическую поэму "Безбожник". В 1762 г. написал оду на коронацию Екатерины II и был приглашен вместе с Сумароковым и Волковым для устройства уличного маскарада "Торжествующая Минерва". В 1763 г. назначен директором университета в Москве. В том же году он издавал в Москве журналы "Невинное Развлечение" и "Свободные Часы". В 1764 г. Х. напечатал две книги басней, в 1765 г. — трагедию "Мартезия и Фалестра", в 1767 г. — "Новые философические песни", в 1768 г. — повесть "Нума Помпилий". В 1770 г. Х. был назначен вице-президентом берг-коллегии и переехал в Петербург. С 1770 по 1775 гг. он написал трагедию "Селим и Селима", комедию "Ненавистник", поэму "Чесменский бой", драмы "Друг несчастных" и "Гонимые", трагедию "Борислав" и мелодраму "Милана". В 1778 г. Х. назначен был вторым куратором Московского университета. В этом звании он отдал Новикову университетскую типографию, чем дал ему возможность развить свою издательскую деятельность, и основал (в 1779 г.) московский благородный пансион. В 1779 г. Х. издал "Россиаду", над которой работал с 1771 г. Предполагают, что в том же году он вступил в масонскую ложу и начал новую большую поэму "Владимир возрожденный", напечатанную в 1785 г. В 1779 г. Х. выпустил в свет первое издание собрания своих сочинений. Позднейшие его произведения: пролог с хорами "Счастливая Россия" (1787), повесть "Кадм и Гармония" (1789), "Ода на присоединение к Российской империи от Польши областей" (1793), повесть "Палидор сын Кадма и Гармонии" (1794), поэма "Пилигримы" (1795), трагедия "Освобожденная Москва" (1796), поэма "Царь, или Спасенный Новгород", поэма "Бахариана" (1803), трагедия "Вожделенная Россия". В 1802 г. Х. в чине действительного тайного советника за преобразование университета вышел в отставку. Умер в Москве 27 сентября 1807 г. Х. был последним типичным представителем псевдоклассической школы. Поэтическое дарование его было невелико; его больше "почитали", чем читали. Современники наиболее ценили его поэмы "Россиада" и "Владимир". Характерная черта его произведений — серьезность содержания. Масонским влияниям у него уже предшествовал интерес к вопросам нравственности и просвещения; по вступлении в ложу интерес этот приобрел новую пищу. Х. был близок с Новиковым, Шварцем и дружеским обществом. В доме Х. собирались все, кто имел стремление к просвещению и литературе, в особенности литературная молодежь; в конце своей жизни он поддерживал только что выступавших Жуковского и Тургенева. Хорошую память оставил Х. и как создатель московского благородного пансиона. Последнее собрание сочинений Х. вышло в Москве в 1807–1812 гг. См. Венгеров "Русская поэзия", где перепечатана биография Х., составленная Хмыровым, и указана литература предмета; А.Н. Пыпин, IV том "Истории русской литературы". Н. К

Анатолий Алинин , братья Гримм , Джером Дэвид Сэлинджер , Е. Голдева , Макс Руфус

Публицистика / Поэзия / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная проза