У подножия Копетдага

— Вот я и говорю, — вставил Чары, — что совместить партийное руководство с заведыванием фермой было бы трудновато.

— А ты поскорее налаживай на ферме дела, и мы тебя освобожденным секретарем сделаем, — сказал Ягмыр.

На землю уже спустились сумерки. Электрическая лампочка осветила кабинет Покгена. И почему-то теперь, когда стало вдруг светло, как днем, люди почувствовали усталость. Договорившись о дне собрания, Артыков заспешил к себе. Ягмыр отказался зайти к Покгену, сказав, что ему еще нужно навестить Надежду Сергеевну.

— На свадьбу-то скоро пригласишь? — спросил Чары.

— В делах-то они смотри какие решительные, — засмеялся председатель, — а той все оттянуть норовят.

— Вот как раз сегодня и собирались мы о свадьбе, договориться. Вы у меня первыми гостями будете, — улыбаясь, ответил Ягмыр.

Когда Покген и Чары вышли в приемную, Акмамед-ага посмотрел на них поверх очков внимательным, вопрошающим взглядом.

— Все хорошо, старина, — обнял его Покген. — Пошли домой… Растем, растем, — добавил он, улыбаясь в усы.

БАХАР И ХОШГЕЛЬДЫ

После памятного разговора в саду отношения Бахар и Хошгельды стали простыми и естественными. Они ежедневно виделись, а если Хошгельды почему-либо задерживался и не приходил в обещанное время, девушка, не стесняясь, бежала к нему.

Так было и сегодня. Когда Бахар появилась в саду Пальвановых, Нязик-эдже, сидевшая у порога, встретила ее, как всегда, приветливо. Но девушка сразу заметила, что старуха чем-то расстроена.

— Кто-нибудь обидел вас, Нязик-эдже? — участливо спросила Бахар.

— Нет, дочь моя, никто меня не обидел, — стараясь улыбнуться, проговорила она. — Проходи, милая, Хошгельды дома.

А на самом деле старуха была расстроена только что состоявшимся — разговором с сыном. Ее очень тяготила холостяцкая жизнь Хошгельды, и она решила во что бы то ни стало женить его в этом году. Парень дельный, красивый, большим уважением в колхозе пользуется. Неужели он девушкам не нравится? Ну как тут понять теперешних молодых людей! И он к девушкам ходит, и они запросто у него бывают, ну, например, Нартач или Бахар. А обхождение у него с ними самое простое, никакого подхода. Странная молодежь!

Ждала, ждала Нязик-эдже, когда приведет сын невестку, и пришла к выводу — хватит, нечего больше ждать! Решила опять сама заняться этим делом. И не поленилась старуха пойти в соседний колхоз, к своим старым знакомым. У них как раз дочь подросла, ничего не скажешь, хорошая невеста. Родители ее давно знали семью Пальвановых и ничего не имели против такого зятя, как Хошгельды.

Нязик-эдже рассказала о своем визите сыну, а он вместо благодарности посоветовал матери поберечь свои старые ноги. Как же тут не рассердиться?

Хошгельды объяснил Бахар причину плохого настроения Нязик-эдже, и они дружно рассмеялись.

— Я был уверен, что мама догадается о наших отношениях, — просто сказал Хошгельды, — а она, бедняжка, до сих пор мне невесту ищет.

— Она по-своему права, — смущенно проговорила Бахар, — в их времена невесты не ходили к своим женихам.

— Какое счастье, дорогая моя, что мы живем с тобой не в старые времена! Для нас так естественно, что мы свободные люди, свободной страны, поэтому мы не умеем, не можем мириться со всякими пережитками. А ведь причуды наших стариков — не что иное, как эти самые пережитки.

— Ты уж очень строг к старикам, Хошгельды. Они ведь не виноваты в том, что половину своей жизни им пришлось гнуть спины перёд баями. Труд не был для них радостью. А мы учимся, сами себе выбираем профессию, да еще раздумываем, куда лучше пойти после института. Вот я, например, не смогла остановиться на одном месте — и детей учить в нашей десятилетке буду, и в заочную аспирантуру поступлю. Все хочется!

— Меня очень радует, Бахар, твоя жадность к знаниям, к труду, ты даже хорошеешь от этого! — ласково глядя на девушку, сказал Хошгельды.

— Про себя я бы этого не сказала, — засмеялась Бахар, — а вообще, ты знаешь, когда человек хорошо, умело, ну, как-то со вкусом трудится, он становится красивым, какие бы черты лица у него ни были.

— Значит, при коммунизме все будут красивыми! — воскликнул Хошгельды. — А как прекрасно сознавать, что мы сами являемся строителями коммунизма. Каждый день вдохновенного труда приближает нас к великому будущему.

— Но как горько думать, Хошгельды, — перебила его Бахар, — что есть страны, в которых живут такие же, как и мы с тобой, молодые люди, но у них нет будущего. Ведь их жизнь ничем не отличается от жизни их родителей — это молодые старики.