У подножия Копетдага

Люди шли больше часа, но дороге, казалось, не было конца. Наконец миновали болота, которые тянулись на несколько километров, и Хошгельды остановился.

— Пришли, товарищи, — бодро сказал он. — Отсюда начинаются наши богарные посевы, видите?

Разглядеть что-либо было трудно. Только на востоке обозначалась тусклая, матово-бледная полоска. Но люди настолько хорошо знали эти места, что им было не трудно представить себе окружающую обстановку. Еще зимой, по предложению агронома, они устроили здесь запруды в ожидании предстоящего весеннего силя.

В те времена многие к этой затее Хошгельды отнеслись с недоверием. Прежде никто не преграждал путь горному потоку, пусть себе бежит, лишь бы аул не затопил. А Хошгельды целый план разработал, все расчертил и показал колхозникам, как наиболее выгодно использовать силевые воды. Сейчас Хошгельды с удовлетворением подумал, что не зря проявил настойчивость. Теперь-то все поймут, насколько он был прав.

Группа остановилась в том месте, где русло одного потока разветвлялось на две промоины. Хошгельды, Овез и Курбанли зажгли фонари.

— Здесь придется укрепить берега, — сказал Курбанли.

— Да, — подхватил Хошгельды. — На правом берегу восточного рукава, примерно в ста шагах отсюда, ниже по течению, вы найдете большой белый камень. Ты, Курбанли, бери двенадцать человек и перепруди то место.

Сам Хошгельды тоже с двенадцатью колхозниками пошел по берегу западного рукава. Овез был в его группе. Они прошли довольно большое расстояние, потом Хошгельды остановился.

— Кажется, здесь, — сказал Овез и посветил вокруг.

— Да, тут и начнем, — уверенно произнес Хошгельды. — Разделимся на две группы. Отбирай, Овез, пять человек, и переходите на тот берег. Укрепим дамбу и пойдем дальше.

Овез легко и ловко перепрыгнул на левый берег. За ним последовали и остальные. Люди дружно налегли на лопаты. Работали молча. То на том, то на другом берегу, будто перемигиваясь, двигались огоньки.

Вдруг сквозь шум дождя, словно прорезая его, послышался голос Курбанли:

— Э-эй, мы кончаем!

— Ждите нас! — прокричал в ответ Хошгельды.

Сверкала молния, все чаще раздавались раскаты грома. С гор доносился нарастающий глухой шум. Обе группы снова соединились. Хошгельды был доволен проделанной работой и смело вел людей дальше. Идти назад или пережидать здесь было рискованно, и потому он торопился подняться в безопасное место.

— Столько трудов положено, а кто заключил договор с горным потоком? — не выдержал, наконец, Кюле Ворчун. — Может, он вовсе и не придет.

— Как кто? Я заключил с ним договор, — спокойно произнес Хошгельды. — И он не подведет меня, он уже приближается, слышите, как гудит?

— Наша работа не пропадет даром, — поддержал друга Овез, — можете не сомневаться, Кюле-ага. Наши дамбы теперь любой силь выдержат.

Глухой шум все приближался. Снова сверкнула молния, осветив все вокруг белым светом. На какое-то мгновение обозначилась гора, будто нависшая над людьми. Дождь полил с такой силой, гром так неистовствовал, что уже невозможно было разобрать, откуда доносится грохот, — с неба или из-под земли;

Колхозники шли вдоль расселины. Чем выше они поднимались, тем уже становилось русло горного потока. Постепенно мельчая, оно, наконец, вовсе исчезло. Многим показалось, что они сбились с пути.

— Ну и доработались, даже дорогу потеряли, — ворчал себе под нос Кюле. — Где теперь укроешься от силя?

Но сетований Кюле никто не слышал. Хошгельды понимал, что народ волнуется, однако он понимал и другое, что с пути они йе сбились. Они подошли как раз к тому месту, где многочисленные горные ручьи соединяются в один общий поток. Тут невдалеке должен быть высокий бугор, туда он и ведет свою группу. Но объяснять сейчас что-либо бесполезно, все равно ничего не слышно. И Хошгельды уверенно шагал впереди тянущейся за ним цепочки людей.

Когда поднялись на бугор, все немного успокоились, и шум как будто стал утихать.

— Теперь можно и закусить, — сказал Овез.

— Какое там закусить, — заворчал Кюле. — Я так продрог, что и мешок развязать не могу.

— А я тебя сейчас согрею, — уверенно произнес Курбанли.

— Мы ведь с тобой соревнуемся, значит и позаботиться друг о друге надо. — И он вытащил из своего мешка флягу весьма внушительных размеров. — По глоточку на каждого хватит, а, может, кому и по два достанется, — добавил он.

— Ох, и запасливый же ты человек, Курбанли, — потирая руки, сказал Овез.

— А как же иначе! — добродушно произнес тот.

Люди выпили, закусили, и на душе сразу легче стало. Завернувшись с головой в халаты, колхозники отдыхали. Одни сидели, тесно прижавшись друг к другу, другие даже прилегли. Только Хошгельды стоял, подняв ворот ватной телогрейки. Теперь уж стали хорошо видны горы. Со всех сторон, бурля и пенясь, текла в одном направлении желтоватая вода.

Дождь перестал. Ветер разорвал тучи. На востоке заалела заря.

— А хороший запах у этого силя, — задумчиво произнес Курбанли. — Только не смыл бы он наш поселок.

— Если ты работал как следует, то и поселок цел будет, — в тон ему заметил Хошгельды.

— А что если вода все-таки снесет наши запруды? — забеспокоился Кюле.