У подножия Копетдага

— Я вообще не знаю, чего мой отец хочет! — грустно заметила девушка. — Ведь если я его ослушаюсь, он мать изведет своим ворчанием.

— Ты прости меня, Гозель, но твой отец человек отсталый, и мы не можем, не должны ему подчиняться.

— Кто это отсталый человек?! — загремел над ухом юноши страшный голос, и чья-то рука схватила его за шиворот.

Гозель сразу узнала отца. Бедняжке ничего не оставалось делать, как бежать домой. Юноша хотел последовать ее примеру и потому изо всех сил старался вырваться. Наконец ему удалось высвободить руки из рукавов пиджака и удрать. Вдогонку ему посыпались проклятья.

— Я тебя!.. Негодяй!.. Ловите!.. — кричал Кюле.

Этот-то голос и услыхали. Покген и его гости и, понятно, бросились на крик.

Хошгельды бежал впереди, за ним Чары, а позади всех, с трудом неся свое грузное тело, пыхтел Покген.

А юноша бежал уже по улице и едва не налетел на Хошгельды.

— Стой! — крикнул агроном.

Но тот рывком бросился от него и ловко перемахнул через забор. Перед глазами Хошгельды только мелькнула белая рубаха.

Не успел агроном опомниться, как на него налетел другой человек.

Агроном сразу узнал голос Кюле Ворчуна и совершенно спокойно сказал:

— Ну что это вы такой шум подняли?

Кюле устал от погони.

— Ага, — взревел он, еле переводя дыхание, — оказывается, и твоя доля имеется в этих делишках. Это ты на меня злодеев натравливаешь.

Хошгельды остолбенел от удивления.

— Перестаньте кричать! — строго сказал он. — Кого я натравливаю, каких злодеев? За кем вы гнались? Ничего не понимаю.

— Ты не представляйся, ты все отлично понимаешь! — не унимался Кюле. — Это ты научил этого негодяя! Это ты сбиваешь девушек с пути истинного. Я всем завтра расскажу о твоих проделках!.

В это время как раз подбежал Чары, он слышал все, что кричал Кюле.

— Ты, Кюле, — заговорил он, — переходишь все границы.

Появление Байрамова, видимо, испугало Ворчуна, он умолк и сразу направился к дому. А только теперь подоспевший Покген спросил взволнованно:

— Что случилось? За кем была погоня?

— Почему на тебя кричал Кюле? — обратился Чары-ага к агроному.

— Не знаю… Ничего не понимаю… Он убежден, что я помогаю какому-то злодею.

— Но какое право имеет он на тебя кричать? — возмущался Покген.

— Пойдемте к Кюле. Там все и выясним, — предложил Байрамов.

Они все втроем вошли в дом Бергенова. Маленькие дети уже спали. Гозель, бледная и испуганная, сидела, уставившись в стену, будто разглядывала ковровый чувал. Жена Кюле возилась у очага, хозяин сидел тут же, низко опустив голову.

— Что случилось, Кюле, почему ты поднял такой крик? — спросил Покген.

Кюле не успел и рта раскрыть, как заговорила его жена.

Покген-ага, мы. все были дома и вдруг услышали, что кто-то отвязывает нашего барана. Мы привязываем его на ночь у дверей, — быстро, быстро говорила женщина, боясь, чтобы муж не опередил ее. — Хорошо еще, что вовремя спохватились.

— Ну, а зачем же, в таком случае, Кюле кричал на агронома? — недоумевал Покген.

— Должно быть, он очень разволновался, рассердился на жулика, вот и не сдержался, — снова заговорила хозяйка.

— В общем ясно, — вмешался в разговор Байрамов, — что никакого тут вора не было. Да и не это важно. Я только советую тебе, Кюле, вести себя разумно.

Стараясь сдержать раздражение, Хошгельды сказал:

— Шум, поднятый Кюле, произошел не из-за какого-то там вора, а из-за невежества хозяина. Я считаю, что пора ему отвечать за свои поступки.

С этими словами Хошгельды вышел.

— Завтра же ты извинишься перед агрономом, — сказал Покген.

— Хошгельды совершенно прав, этот неприличный случай произошел действительно из-за твоего невежества, — заметил Чары. — А все потому, что ты привык криком действовать. Поверь мне, что потому и с людьми не ладишь. Я это нарочно говорю в присутствии твоей жены и дочери, хочу, чтобы тебе стыдно было. А вообще-то, мы еще с тобой на собрании поговорим.

Покген и Чары ушли. Кюле некоторое время сидел молча, потом заворчал:

— Скажите на милость, криком действовать!.. Ну, а вот вы, ученые, что же вы будете сидеть сложа руки, если дочь ваша своевольничает. Да какое вам всем дело до моей семьи, — снова заорал Кюле, правда уже не так громко.

— Ты всегда поднимаешь крик из-за пустяков, — заговорила жена. — Будишь народ, а потом еще обвиняешь других. Ну, в чем виноват агроном? Он прав…

Но Кюле не дал ей договорить.

— От тебя все беды! — зашипел он. — Это ты потакаешь своей дочери, осрамили вы меня.

Кюле еще долго ворчал, но жена уже не обращала на него внимания. Она и дочь были довольны происшедшим. Пусть люди знают, как ведет себя бригадир дома, пусть пристыдят его на собрании.

Тем временем Покген и Чары догнали агронома.

— Судя по тому, как смутилась его дочь, когда мы вошли, — говорил Хошгельды, — Кюле застал ее с молодым человеком. И весь шум он, конечно, поднял из-за этого. А что тут такого, если взрослая девушка и поговорила с каким-нибудь юношей? Правда, кто бы ни был этот человек, ему не следовало убегать.

— А ты разве не узнал его? — спросил Чары.

— Нет, не узнал. За ним никто бы и не угнался, разве что гончая.