У порога

Приглашенная публика в недоумении крутила головами, в абсолютной растерянности от научного спора двух уважаемых персон. По дороге сюда никто из них не предполагал оказаться в эпицентре подобных баталий.

— С самого начала предсказывалось, что перевод водорода в металлическое состояние возможен только под воздействием огромного давления — 250 тысяч атмосфер, — начал Вострецов очередную мини-лекцию. — Немного позже эта точка зрения была пересмотрена. Специалисты повысили оценку давления, которое требуется для фазового перехода. Всё это время условия перехода считались достижимыми, и ученые пробовали «взять планку», необходимую для перехода водорода в новую фазу. Впервые металлический водород пытались получить ещё в 1970-х. Повторные попытки были предприняты, помнится мне, в 1996, 2008 и 2011 году. Научная периодика сообщала, что в 1996 году ученым из Германии, запамятовал их фамилии, удалось на несколько микросекунд перевести водород в металлическое состояние, хотя не все согласны с этим. Что касается давления, необходимого для получения металлического водорода, то с развитием квантовой механики и физики вообще стало понятно, что давление должно быть примерно в 20 раз более высоким, чем считалось ранее — не 25 ГПа, а 400 или даже 500 ГПа. Где и на каком оборудовании ты, скажи мне на милость, смогла создать такое давление?! — кричал и размахивал руками Вострецов, входя в раж научного спора.

— Да, знаю я об этих исследованиях! — легкомысленно махнула она своей сухонькой ручкой, будто отмахиваясь от мошкары. — Не за печкой уродилась. Журнальчики-то научные тоже почитываем иногда от скуки. Немцам для этого пришлось создавать новые технологии и разрабатывать новые методы. Добиться желаемого получилось благодаря использованию двух алмазных наковален.

Прочность наковальни была усилена напылением из оксида алюминия, которое оказалось непроницаемым для атомов водорода. Образец водорода был сжат между заостренными концами двух алмазных наковален и при давлении в 495 ГПа ученые добились перехода образца в металлическую фазу, — скучным голосом информировала она ничего толком не соображавшую публику.

Из всей делегации высших сановников, ну, возможно только Юрьев, в силу своей прежней специальности, с трудом понимал кое-что из сказанного, но по его застывшему лицу этого было никак не понять. А, что до остальных членов Президиума, то они всё еще пребывали в состоянии полной прострации. Баба-Яга, опять обернувшись в работника интеллектуального труда, продолжала:

— Во всяком случае, образец сначала потемнел, а затем стал отражать свет, попутно проводя электрический ток. По заверениям ученых, в таком состоянии металлический водород пребывал несколько миллисекунд. После этого было еще несколько публикаций от англичан и американцев, но все они нуждались в подтверждении и, соответственно, в публичном повторе, что сделано не было, — закончила она, намереваясь сесть обратно, но сверчок-академик не дал ей этого сделать.

— Постой, Валентина! Не имей привычки вилять своим лисьим хвостом! — погрозил он ей своим корявым от артрита указательным пальцем. — Говори, как на духу, как и когда тебе удалось достичь такого давления?!

Пришлось бабушке опять вставать и принимать боевую стойку.

— Сначала выскажусь по поводу того, когда пришла эта идея. Сразу замечу, что идея не моя. Она принадлежит моему покойному учителю и руководителю — Римилию Федоровичу Авраменко. Мы тогда, в начале 90-х, усиленно работали над созданием плазмоида. Экспериментируя с интенсивной ионизацией влажного воздуха, мы помимо плазменного образования, в качестве побочного продукта при соединении легчайших элементов получали водород, с которым долгое время не знали что делать. Вот мы и думали, куда нам приспособить этот побочный продукт. Установка по преобразованию электроэнергии в токи сверхвысокой частотности у нас уже тогда имелась. Конечно, не такая шикарная, как эта, — кивнула она в сторону продолжавшего гудеть ощетинившегося «ежа», — но тоже, достаточно, мощная. А в силу того, что Римилий Федорович, вообще, отличался феноменально широкой эрудицией, он, зная о дискуссиях связанных с металлическим водородом, предложил мне поэкспериментировать с обычным водородом. Дело в том, что водород, в этом плане, является самым простым элементом. У него всего один электрон и один протон. Следовательно, отследить траекторию одного электрона было гораздо проще, чем у его ближайшего соседа по периодической таблице — гелия. Действовали, чисто по-русски — методом банального тыка. Кстати, именно тогда и родилась идея нагревания не самого ядра или электрона атома, а его трека. А тут еще Римилий Федорович вспомнил, что физики-теоретики в своих дискуссиях по поводу металлического водорода с достаточной уверенностью спрогнозировали его уникальную метастабильность. А метастабильность при изучении электронных треков важна, как никогда. Так родилась идея получения металлического водорода, — развела она руки по сторонам, и как бы, тем самым, оправдывалась за свое невольное открытие.