У порога

— Я, Валерий Васильевич, с вашего позволения, остался бы здесь. Что до Центробанка, что до Минфина — ехать далековато, а основные события могут уже начаться с минуты на минуту. Поэтому мне бы не хотелось терять драгоценное время.

— Добро, — согласился Афанасьев. — В соседней комнате, — он указал глазами на стену, — сидят младшие адъютанты. Я тогда оставлю их в твое распоряжение. Командуй, не стесняйся. Борисыч! — негромко позвал он Михайлова, стоявшего в поеме двери и нетерпеливо переминавшегося с ноги на ногу, — распорядись о временном подчинении адъютантского состава, да вели им в скором времени подать сюда обед для Сергея Юрьевича.

— Слушаюсь, — раздалось в ответ за спиной.

— Ну, Сергей Юрьич, надеюсь, что у нас всё получится, — полувопросил он у Глазырева, открывающего, тем временем, свой кейс с ноутбуком внутри.

— Надежда, базирующаяся на расчете, автоматически превращается в уверенность, — промурлыкал финансовый воротила, настраивая свою аппаратуру. — Поэтому я уверен, что все у нас получится. Мы с вами уже это обговаривали, но я все же осмелюсь повторить. Рынок ценных бумаг, с началом пандемии находится в неуравновешенном состоянии, а это означает, что любая новость, тем более, подкрепленная фактом, сможет повлиять на него в ту или иную сторону. Сейчас мировой рынок ценных бумаг, находится в эпицентре топливно-энергетического кризиса, поэтому даже самая незначительная негативная новость, связанная с ним, может вызвать его резкое падение. А это, сейчас, то, что нам и нужно.

— Это, вроде как эха в горах, которое может спровоцировать сход снежной лавины, — провел удачную аналогию Афанасьев.

— Верно, — кивнул министр-банкир. — Главное в этом деле, чтобы потенциальная лавина набрала критическую массу. А массу она набрала — точно. Нам осталось только крикнуть погромче.

— Лишь бы эта ваша лавина не накрыла нас всех с головой, — пошмыгал носом диктатор.

— Не накроет, — уверенно произнес Глазырев, — мы же наверху стоим.

— Ладно, коли так, — не стал возражать диктатор.

В дверном проеме опять возникла фигура Михайлова. Весь его вид и напряженная поза говорили о том, что у него имеются какие-то сообщения, требующие немедленного реагирования.

— Что, там, Борисыч? — спросил Афанасьев, как всегда, не ожидая ничего хорошего.

— Пока вы там заседали, товарищ Верховный, поступили два звонка из Канцелярии Управделами…

— Ну? — нахмурил брови Валерий Васильевич.

— Просили передать, что Международная Ассоциация Журналистов прислала официальный запрос на организацию встречи с их представителями, — степенно доложил полковник информацию.

— За каким бесом я им сдался?! — не смог скрыть удивления Афанасьев.

— У них, как бы это так выразиться, — начал объяснять ситуацию адъютант, — традиция такая — устраивать коллективное интервьюирование глав государств, занимающих пост свыше ста дней. Типа, как бы подведение первичных итогов, что ли. И так припозднились.

— Да, на хрена они мне сдались тут со своим интервью?! — попробовал возмутиться Валерий Васильевич. — И так башка идет кругом от всей этой кутерьмы, а тут на тебе, еще припрутся гости нежданные. Скажи, мол, занят чрезвычайно. Потом уж, как-нибудь, как разгребем эту кучу дерьма.

— А я бы на вашем месте, — подал голос от стола Глазырев, который уже настроил свою аппаратуру оперативной связи и теперь сидевший и внимательно слушавший диалог начальника с подчиненным, — не стал бы пренебрегать такой встречей.

— Это почему же? — обернулся всем корпусом к нему Афанасьев, уже привыкший за три месяца прислушиваться к советам пройдошистого министра.

— Потому что встреча с журналистским пулом — есть не что иное, как прекрасная возможность проделать не только брешь в дипломатическом непризнании новой власти со стороны западного сообщества, но и площадка для донесения до широких общественных масс Европы и Штатов наших целей и задач. Они ведь там до сих пор пребывают в неведении относительно наших дальнейших намерений, как внутри государства, так и на международной арене, — доктринерским тоном стал наставлять министр своего диктатора на путь истинный.

— Вы так считаете? — призадумался Афанасьев над советом Глазырева.

— Да, — степенно наклонил голову Сергей Юрьевич. — К тому же, если вы проигнорируете это приглашение на поединок, а это, без всяких сомнений будет жесткий поединок на грани фола, то у мировой общественности может сложиться ложное впечатление о нашей слабости. И они начнут трезвонить на всех уровнях, что военная хунта пребывает в растерянности от свалившейся на нее ответственности за столь великое государство. Скажут, непременно скажут, что нам нечего предъявить в качестве достижений за время нахождения у власти. Хотя на самом деле нам есть, что показать и чем похвастаться, несмотря на трудные времена. Вот эту мысль вы и должны донести до них, — со знанием дела принялся министр поучать уму разуму Афанасьева неискушенного в интригах такого уровня.