У порога великой тайны

Пристли понял, что это открытие, и, оставив все другие дела, стал продолжать удивительный опыт. Соблюдая все предосторожности, чтобы не впустить под колпак порцию наружного воздуха, ученый ввел в сосуд горящую свечу. И свеча не гасла, а продолжала гореть ровным спокойным пламенем. Теперь очередь была за мышью. Выживет ли она? Удалив свечу, Пристли посадил под колпак белого мышонка. Прошел день, другой, третий. Мышонок бегал, поедал корм и время от времени недоверчиво принюхивался к мяте, остро пахнущей пряными маслами.

Теперь у Пристли уже не оставалось никаких сомнений в том, что растения каким-то образом исправляют воздух, делая его вновь пригодным для дыхания. Конечно, ученый не мог не заметить и того, что, исправляя воздух, растение при этом само не становится «жертвой», не отравляется продуктами сгорания свечи, а, наоборот, обнаруживает все признаки усиленного роста. Но этому факту Пристли не придал большого значения. И понятно почему. Ведь он много месяцев подряд искал средство для исправления воздуха. И вот оно найдено! Это и поглотило внимание ученого… Все остальное отошло на задний план, казалось второстепенным.

Прежде чем обнародовать свое открытие, добросовестный Пристли повторил опыт и только после этого выступил с сообщением в Королевском обществе. Он говорил:

— Мне посчастливилось случайно напасть на метод исправления воздуха, испорченного горением, и открыть, по крайней мере, один из исправителей, которыми природа пользуется для этой цели. Это растительность.

Ученое собрание потрясено. Какое удивительное явление природы подглядел этот проповедник из Лидса! Да, это вам не содовая водица, джентльмены!..

И Королевское общество присуждает Пристли редчайшую награду — Большую золотую медаль. Президент общества, вручая награду, взволнованно говорит:

— Отныне мы знаем, что от дуба в лесу до былинки в поле все растения вносят свою долю в поддержание необходимой для всего животного мира чистоты воздуха!..

И вот уже о Пристли заговорили в лондонских гостиных. Некая богатая дама, вдова известного судовладельца, наслушавшись рассказов об опытах проповедника из Лидса, решает испытать на себе действие вновь открытого очистителя воздуха. Возвратясь около полуночи со званого обеда домой, она велит дворецкому тотчас перенести из зимнего сада в ее спальню, которая никогда не проветривается, пять самых больших кадок с тропическими растениями. А наутро вдова просыпается мучимая головной болью и посылает за доктором. Оправившись от недуга, дама спешит с визитами к знакомым и уверяет всех, что этот еретик Пристли плут и обманщик, возможно, наученный самим нечистым. Ведь она, поддавшись нашептываниям сатаны, едва не умерла. Но зато теперь она знает доподлинно, что растения не очищают, а портят воздух!..

В Швеции в те годы жил аптекарский ученик Карл Вильгельм Шееле. Был он на восемь лет моложе Пристли и несравненно беднее весьма небогатого проповедника из Лидса. Карл Шееле и не стремился к обогащению. Он знал одну лишь страсть — химические опыты. Им он посвящал весь свой досуг. Тонкая наблюдательность и неистощимое упорство сочетались у Шееле с умением мастерски вести опыты, умением, которое он развил в себе, просиживая ночи в каморке за колбами и ретортами. Шееле при жизни был мало известен, хотя сделал много важных открытий в химии. Но время верно оценивает истинные таланты. Имя Карла Вильгельма Шееле стоит ныне в ряду выдающихся химиков.

Узнав об удивительных опытах Пристли с мятой, Шееле решил повторить их и проверить. Ему это не стоило большого труда — химик он был лучший, чем Пристли. Вскоре Шееле обнародовал результат. Вывод шведского химика был краток и полностью совпадал с мнением лондонской вдовы: растения не улучшают воздух, а делают его не пригодным для дыхания.

Два добросовестнейших исследователя пришли к противоположным выводам: Пристли доказывает, что растения исправляют воздух, Шееле — что портят. Подобные расхождения в науке вовсе не редкость. Обычно время решает, кто прав, кто вел опыты точнее, кто не ошибся в выводах. А вот спор Шееле с Пристли время разрешило по-иному…

Но прежде — еще об одном, не менее важном открытии, которое Пристли удалось сделать спустя три года после первого.

В 1773 году Пристли оставил свою часовню. Некий лорд Шельберн пригласил его к себе на службу в качестве литературного секретаря. Пристли принял предложение без колебаний: секретарские обязанности отнимали, как он знал, немного времени, но зато ученый получал в свое распоряжение хорошую лабораторию и огромную библиотеку. И была еще надежда — совершить с лордом путешествие по Европе.