У пределов мрака

— Возьмите, — выдохнул он, пододвигая бумагу игроку. Олифф внимательно перечитал ее и сунул в карман.

Ульрих фон Гейерштайн встал, закрыл лицо руками и вышел из зала, ни на кого не взглянув.

— Вероятно, ваш новый друг промотал все свое состояние, — хихикнул Рофферти, с издевкой посмотрев на Эксхема.

Джон, не сказав ни слова, подошел к Люку Олиффу и молча похлопал его по плечу.

— После того, как вас выбросили из Экстер-клуба, — сказал он, — я больше не видел вас, Люк, в Лондоне. Но я слышал, что вы какое-то время провели в Уормвуд-Скрабс[10].

— Мсье, — пробормотал игрок, — я не позволю…

— Заткнись, Олифф, или я вышвырну тебя из зала пинком, даже если это не понравится майору Рофферти. Что подписала твоя жертва?

— При чем тут жертва, мсье, игра была честной и я…

— Отвечай, или я добьюсь от тебя ответа на улице.

— Триста фунтов, — ухмыльнулся шулер. — Бедному парню не повезло.

Через минуту Эксхем продолжил разговор.

— Вот чек на мой банк в Генте. А теперь достань из кармана эту бумажку.

Все еще дрожавший, но весьма довольный, Олифф подчинился.

— Я могу попросить у вас объяснений, капитан? — остановил Эксхема майор Рофферти, когда Джон выходил из зала.

— Никаких объяснений не будет, майор. Вам достаточно знать, что небольшая проблема, которую я только что уладил, вас не касается.

Рофферти побледнел от злости.

— Это оскорбление, и вы завтра еще услышите обо мне!

Эксхем рассмеялся.

— У вас ничего не получится, Рофферти, во всяком случае, так, как вы надеетесь. Прежде всего, герцог запретил дуэли между офицерами. Во-вторых, нельзя драться на саблях или на пистолетах с дружком шулера, то есть с Альфредом Рофферти, который может рассчитывать только на плеть, используемую для собак.

Отвернувшись, Эксхем направился в свой номер. Он еще успел услышать поднявшийся позади него шум. Игра прекратилась, так как игроки поняли, что случилось что-то необычное.

«Серьезная неприятность для Рофферти, — подумал, улыбнувшись, Эксхем. — Ему явно пришлось порядком потратиться, чтобы вызвать Люка из Англии, а Люк не тот тип, который позволит надуть себя».

На столе в его номере лежало письмо. Судя по обратному адресу, письмо пришло из Англии. Некоторое время он рассматривал конверт — он не походил на конверты, обычно использовавшиеся бухгалтерами его фирмы. Это был элегантный конверт, надписанный изящным угловатым почерком.

— Маргарет! — пробормотал он.

Маргарет Грирсон, дочь сэра Томаса Грирсона, члена Палаты Общин. Он мог ожидать письмо от кого угодно, только не от нее.

Он увидел ее в прошлом году во время краткого пребывания в Лондоне. Его пригласили на вечер в саду у леди Дьюкен, и с ним случилось то, что французы называют «удар молнии», то есть любовь с первого взгляда. Вечерний сад… Тенистая беседка… Лунный свет… Негромкое пение скрипок поблизости… Кружащий голову запах согретых солнцем роз…

Если бы Гейнсборо был жив, он наверняка захотел бы написать портрет Маргарет Грирсон. Недаром в обществе говорили, что она удивительно похожа на прекрасную герцогиню Девонширскую, облик который обессмертили картины художника.

— Вы позволите мне поговорить с сэром Томасом? — спросил Эксхем.

— Конечно, Джон… Но отец… Вы же знаете…

Он очень скоро узнал, что означала сдержанная реакция Маргарет.

Сэр Томас принял его очень холодно.

— Деньги и удача — это далеко не все, господин Эксхем. Мать Маргарет — урожденная Уэлсли.

И любовь Эксхема разбилась о рифы чопорной английской аристократии.

Уэлсли! Ведь полное имя Железного герцога было Артур Уэлсли, герцог Веллингтон!

И этот угловатый почерк…

Он разорвал конверт дрожащими руками.

Мой дорогой Джон!

Я надеюсь, что мой кузен, светлейший герцог Веллингтон выполнит мою просьбу. Леди Дьюкен часто говорит мне о вас. Она находит возмутительным то, что вы до сих пор остаетесь простым лейтенантом. Она настояла, чтобы я написала герцогу, что он должен повысить вас по службе. Надеюсь, так и получилось? Это будет большой радостью для леди Дьюкен и для меня.

Преданная Вам

Маргарет Грирсон.

Джон почувствовал, что его оглушили ударом дубины по голове.

Значит, для его продвижения по службе опасная схватка с Сюркуфом была ни при чем? Как и его героический поступок под Тулузой, почти на глазах у герцога? Достаточно оказалось короткой записки от Маргарет Грирсон, мать которой принадлежала к роду Уэлсли?

«Мне кажется, что я возненавижу ее», — подумал он, скрипнув зубами.

Но ночью его сны опровергли эти сгоряча произнесенные слова. В его сердце продолжал гореть загадочный огонь, коварно раздуваемый миниатюрным божеством с ангельскими крылышками, вооруженным луком и стрелами.