У пределов мрака

— Я знаю, что будет, если вы не расплатитесь. Мне трудно сказать вам прямо все, что я думаю, потому что для нас, англичан, самоубийство рассматривается как страшный грех. Кроме того, граф, в трудное время, переживаемое сейчас нашими странами, у нас не так много солдат, чтобы позволить такие дурацкие потери. А теперь скажите, о какой сумме идет речь?

Подчиняясь воле Эксхема, Ульрих фон Гейерштайн назвал сумму.

— Да, вы действительно задолжали немало, — холодно оценил Эксхем его ответ. Заполнив чек, он протянул бумажку Ульриху. — Эти деньги полностью избавляют вас от долга. Нет, не отказывайтесь… Это обязанность английской армии по отношению к союзнику, которую я и реализую таким образом.

Ульрих долго молчал, пока буря в его душе немного не успокоилась.

— Весь мой замок стоит дешевле, — с трудом произнес он. — Кроме того, половина замка и наших земель принадлежит моей сестре Эрне…

— Забудьте про свой долг, его больше нет! — резко, почти грубо заявил Эксхем. — Англия всегда расплачивается со своими долгами, и каждый англичанин имеет право заплатить от имени своей родины!

Глава III Ватерлоо

В конце мая Ульрих фон Гейерштайн был неожиданно вызван к Бюлову. Переговоры о связи между армиями Бюлова и Веллингтона с помощью специально назначенных офицеров внезапно прекратились.

Эксхем снова бесцельно бродил по улицам Гента, куда непрерывно прибывали все новые и новые части, а многие знакомые лица куда-то исчезали.

К счастью, старого капитана Лисетта забыли вызвать в полк, к которому он по идее был приписан, и он продолжал посещать не только рынок зерна, но и кабачок «Красные ворота», чтобы пропустить пару кружек портера.

— Мне кажется, что вас скоро вызовет Макинтайр, — сообщил он однажды Эксхему. — Наконец-то сюда прибыла почетная гвардия, которую отправляют в Нивель. Конечно, это всего лишь компания дряхлых фермеров, которых стоило оставить с их плугами и курятниками.

Через час после этого разговора Эксхема прямо на улице остановил посыльный, передавший ему приказ незамедлительно явиться к полковнику Макинтайру.

Его сразу же привели к полковнику, сидевшему за столом, заваленным бумагами.

— Капитан, вы должны отправиться в ваш полк, который сейчас находится в Нивеле — или где-нибудь в другом месте — точно мы не знаем, так как части сейчас непрерывно и очень быстро перемещаются. Горожане Нивеля говорят, что у каждого хорошего солдата должен иметься свой план, и мне нравится эта мысль. К тому же, именно вас я считаю хорошим солдатом… У вас есть лошадь?

— Да, сэр!

— Ее можно будет поменять в Алосте или в Брюсселе, где вы сможете получить полкового коня. Удачи, Эксхем!

Джон нашел Кира возле конюшни.

— Не сомневаюсь, что Макинтайр не сказал вам, что французские части наступают на всех фронтах. Постарайтесь не задерживаться в окрестностях Брюсселя, трудно сказать, какие неприятности там можно ожидать. И, еще…

Он явно заколебался.

— Сейчас мне придется сказать вам одну глупость, — пробормотал он.

— Вот уж не думал, что от Кира можно услышать глупость, — рассмеялся Джон.

— Ладно, если вам хочется ее услышать, то вот она: я терпеть не могу типов, которые носят зеленый редингот с болтающимися фалдами. Всего вам доброго, Эксхем!

Первый день июня оказался не слишком обнадеживающим. Небо заволокли серые тучи, временами моросил дождь. Дороги были забиты пехотой, кавалерией, повозками и установленными на колеса пушками.

В Алосте, где Джон собирался получить служебную лошадь, свежей подмены не оказалось, и ему пришлось оставить свою. Немного отдохнув, он вечером добрался до Брюсселя.

Столица была переполнена. Солдаты разбивали палатки прямо на улицах, свободного жилья для офицеров не было и в помине.

Джон знал, что деньги и доброе слово всегда помогут выйти из трудного положения, когда не действуют ни ругань, ни угрозы.

За царские чаевые он нанял добросовестного порученца, который отвел Джона в небольшую гостиницу на улице Монтань.

— Мест нет, — сразу же заявил им хозяин. — Мы сами с женой будем спать во дворе, натянув над головой брезент.

Английские золотые монеты весьма заинтересовали Кордо, хозяина гостиницы; тем не менее он, воздев руки к небу, поклялся, что у него последнюю комнатушку снял маркиз-француз, заплативший за место под крышей два луидора.

— Я думаю, что четыре английских фунта стоят больше, не так ли? — обратился порученец к хозяину, украдкой подмигнув Джону.

— Я уверен в этом, — подтвердил Джон, отсчитывая монеты.

— Но что мне делать с маркизом? — вскричал хозяин.

— Вы можете прогнать его или угостить отравленным вином, оба способа приведут к нужному результату, — пошутил порученец.

— Я могу разделить комнату с господином маркизом, — разрядил обстановку Джон. — Мне достаточно будет кресла или даже стула, чтобы подремать. А у вас найдется место и корм для моего коня?

— Конечно, конечно, милорд, — засуетился хозяин. — Я накормлю и вас хорошим ужином. Должен только предупредить, что с тех пор как в город вошла армия, цены на продовольствие подскочили до небес…