У пределов мрака

Я предложил заплатить за все, но она категорически отказалась.

— Вы здесь не в харчевне, мой юный друг, — сказала она. — И, поскольку нам вскоре придется отправиться на прогулку, вам нужно будет выпить нечто очень полезное перед дорогой.

— О какой дороге вы говорите? — поинтересовался я.

— Полная луна нынче светит, словно корабельный прожектор, — ответила она, — а у меня еще есть хороший фонарь. Так что я сама отведу вас к плотине.

Она налила мне в стакан напиток, который назвала укрепляющим; я отхлебнул глоток, и сразу же почувствовал, словно во мне вспыхнул приятный огонь. Она и сама отпила несколько капель эликсира, после чего извлекла из кладовки большой фонарь, заправила его маслом и зажгла с помощью зажигалки. Закончив подготовку, она сообщила, что готова стать моим проводником.

Ночь, как она сказала, действительно была лунной, и все вокруг было видно почти так же хорошо, как днем.

Маленькая и хрупкая, старушка бодро шагала впереди меня; фонарь раскачивался у нее в руке.

Моя нога перестала болеть, и я с удовольствием и благодарностью сообщил ей об этом.

— Ах, какие пустяки, не стоит об этом вспоминать, мой юный друг!

Впереди уже была видна плотина. Внезапно я заметил появившийся в стороне огонек, словно кто-то шел в том же направлении, что и мы, пользуясь таким же фонарем. Я сказал об этом старушке, но она рассмеялась и покачала головой.

— Мой дорогой невежественный друг, если бы это был человек с фонарем, то его можно было заранее считать пропавшим, подобно камню, упавшему в глубокую воду; он сейчас идет мимо холма, на котором живут тысячи крабов, а поэтому в здешней местности нет ничего более опасного, чем этот холмик. Но это обыкновенный блуждающий огонек, который играет роль светильника на лягушачьей свадьбе.

Мы подошли к плотине, и я увидел освещенное изнутри окно харчевни «Два флага», приглашавшее замерзших путников в тепло и уют.

— Доброй вам ночи, — сказала немного странным тоном моя благодетельница. — Мне остается пожелать вам приятных снов, мой юный друг.

Поспешно произнесенные мной слова благодарности никто не услышал, так как фонарь в руке старушки уже терялся вдали, словно блуждающая звезда.

— Наконец-то вы вернулись! — воскликнул Берт Нильс, хозяин кабачка, едва увидев меня.

И он сразу протянул мне стакан с горячим грогом, почему-то показавшимся мне необычно неприятным на вкус.

— Неужели вам не нравится мой напиток? — встревожился Берт.

— Прошу простить меня, он хорош, как всегда, но мне только что пришлось выпить нечто совершенно восхитительное, в сравнении с чем любое другое питье покажется дождевой водичкой.

И я рассказал о своем приключении.

Берт некоторое время молчал, а потом негромко выругался.

— Скажите, а у этой старушки было что-нибудь обмотано вокруг шеи? — спросил он, настороженно присматриваясь ко мне.

— По правде сказать, я не смогу вам ответить, так как не обратил на это внимания. Хотя, действительно, теперь мне кажется, что перед тем, как провожать меня, она набросила на плечи легкую зеленую шаль.

— Старуха с зеленым шейным платком! — завопил Берт так громко и неожиданно, что я вздрогнул. — И вы живы!

— Наверное, только потому, что вы родились в воскресенье, — произнес кто-то рядом хриплым голосом.

Я действительно родился в воскресенье, о чем и сообщил присутствующим.

— В таком случае она просто ничего не могла сделать с вами, — проворчал старик.

И он указал тощим пальцем на окно, за которым простирались унылые ланды.

— Я никогда не встречал ее, и мне остается только благодарить за это Всевышнего, иначе я ни за что не дотянул бы до своих ста лет, — продолжал старик. — А вот мой отец, когда был молодым, видел ферму в том месте, где ее видели вы, господин Гюстав. На ферме жила семья Трампенсов, и это были нехорошие люди, грубые и скупые.

Старшую в этой семье звали Леоной; она из-за денег убила своего мужа и троих сыновей. Причем речь шла о небольшой сумме в три десятка голландских флоринов. Ее повесили на церковной площади в Бушоте, и в день казни на ней был зеленый шейный платок. Она даже поругалась с палачом, который хотел снять его.

— Да, эту историю часто рассказывают в нашем краю, — сказал Берт. — И каждый решает сам, верить или не верить истории о старухе в зеленом шейном платке. Кстати, где вы потеряли Сиппенса?

— Сиппенса? — с удивлением переспросил я.

— Когда начало смеркаться, а вы все не возвращались, он отправился искать вас. Он взял большой фонарь и сказал, что дойдет до холма с крабами.

— Боже небесный! — воскликнул я, подумав о блуждающем огоньке.

Сиппенс так и не вернулся.

Мы нашли его только через неделю. Его тело, почти полностью увязшее в грязи, удалось обнаружить только благодаря собакам, которых одолжил нам бургомистр. Выглядел он жутко, так как скелет оказался почти полностью очищен от плоти.

В этих местах водятся громадные голубые крысы, и если не убрать тело как можно быстрее, то это зверье с мощными челюстями мгновенно изуродует останки до неузнаваемости.

Наверное, я мог бы не упоминать, что больше никогда не видел на Пятачке даже следов фермы и моей спасительницы.