У пределов мрака

— Так вот, именно это происходит сейчас с той шхуной, которая крутится, словно волчок. Я переложил по ветру фок и малую бизань; теперь она идет в кильватере за нами… Я ничего не понимаю! Что я увидел на борту? Ни одной души! Вы слышите, капитан? Ни од-ной ду-ши! На борту все было в порядке, как на прогулочной яхте. Трюм, под завязку набитый копрой, два ялика на шлюпбалке, и никаких признаков жизни!

Тонга и оба канака стояли возле штурвала и рыдали. Они твердили, что в этой истории замешан морской дьявол, и что всем нам придется умереть.

— А ты нашел бортовой журнал, Мандерсон?

— Конечно. Он лежал открытым на складном столике в большой кабине, с ним все в порядке. Капитана шхуны звали Якобс, он хорошо знал свое дело. Он давно работал на «Тасманийскую компанию». Но на последней странице журнала есть странная запись, сделанная не капитаном… Вот, смотрите.

И я протянул бортжурнал капитану Дассенду.

Журнал вели регулярно. В нем отмечались остановки у островов Гамбьер, у Помоату, на Соломоновых островах и на Подветренных островах. Спокойное плавание через весь Тихий океан. В журнале также отмечались высота солнца, встречные корабли… И потом он внезапно оборвался, примерно дней десять назад, закончившись несколькими корявыми строчками:

«Они все прыгают через борт, и при этом плачут от ужаса и гримасничают. Капитан пропал, Дик Северн и Брамбергер исчезли. Пропали матросы-канаки. Это работа дьявола. Он здесь, на борту. Господь наказывает нас за наши грехи.

Ажерри Смит, матрос».

— Все это очень странно, Мандерсон, — сказал капитан. — Но ты сказал, что трюмы шхуны забиты копрой. Отсюда до Сиднея две тысячи миль, и я, разумеется, не могу повернуть судно и плыть туда. Но я могу какое-то время обходиться без моего главного рулевого и трех или четырех канаков, которые смогут довести шхуну «Синяя гора» до Австралии.

— Как, — закричал я, — вы хотите отправить меня на эту плавучую неизвестность? Об этом не может быть и речи, слышите!

— Постойте, постойте… — Капитан явно старался успокоить меня. — Речь идет, прежде всего, о третьей части стоимости судна и груза, которая выплачивается в виде приза команде, спасшей судно. Ты же сам сказал, что его трюмы забиты копрой, а сама шхуна, как я вижу, совсем недавно сошла со стапелей.

— Да, конечно… Но как я справлюсь с судном, имея команду из нескольких канаков, больше похожих на девушек, чем на мужчин? Они станут плакать и завывать от страха, пока не свихнутся, или не загонят себя в могилу…

— Ну, — улыбнулся капитан, — ты хорошо знаешь, как справиться с канаками: кусок веревки, мокрая швабра и, изредка, револьвер или шашка динамита под нос. Разумеется, самая большая доля предназначается офицеру, на которого возлагается командование судном. Лично я готов удовольствоваться весьма умеренным вознаграждением. Послушай, Мандерсон, не исключено, что торговая палата учтет твои заслуги и предоставит тебе первое место в очереди кандидатов на капитанский мостик, что часто бывает в таких случаях… А у тебя, как-никак, есть диплом капитана дальнего плавания! Ты еще кинешься благодарить меня, мой мальчик! Так что хлебни немного виски и начинай подбирать свою команду.

Кстати, я человек великодушный, и не собираюсь оставить тебя, белого человека, одного с оравой мускатных рож. Я отдаю тебе в качестве спутника Сандерса. Что скажешь на это?

В общем, этим же вечером я приступил к командованию «Синей горой» с Сандерсом у штурвала. Четырех канаков нам удалось загнать на проклятое судно только с помощью плетки. Ну, а сбежать они вряд ли осмелятся, так как поверхность воды украшало множество черных акульих плавников.

«Минотавр» поднял на мачте флаг в виде прощального привета, команда трижды грянула «Ура!», и мы начали свое долгое плавание.

— Может быть, — сказал я Сандерсу, — все случившееся — дело рук какого-нибудь stowezvay[51], свихнувшегося и превратившегося в жестокого и беспощадного убийцу? Он ухитрился спрятаться на судне и выбирался из укрытия только для очередного черного дела. Завтра с раннего утра мы тщательно осмотрим все судно от клотика до самых укромных уголков трюма. Встретив первую же подозрительную тень, сразу же стреляй — разумеется, не в воздух.

Мой совет пришелся Сандерсу по вкусу, но как он ни мечтал пристрелить безбилетника, мы напрасно потеряли на следующий день время, старательно обшарив все судно.

— Меня не слишком интересует тайна этой шхуны, — сказал мне Сандерс, когда в обед мы сидели над тарелками с чечевичной похлебкой. — Как вы думаете, сколько мне достанется из общего вознаграждения? Хотелось бы получить не меньше сотни фунтов…

В этот момент на палубе раздался пронзительный вопль, сопровождавшийся топотом ног. Три канака ввалились к нам в кубрик.