У самого синего моря

По боевому расчету на операцию он должен был затратить не более двадцати минут.

Он посмотрел на часы, надетые поверх скафандра.

— Это сути дела не меняет, уважаемый Джон Арнольдович. А-а-а, па-а-апрашу на бо-о-орт! — Джон быстро повернулся к вертолету, подхватил под руку Афелию и стиснутый с двух сторон охраной двинулся к круглой дырке в корпусе, по всему выполнявшей роль входной двери.

— Я бы все — таки хотел спросить! — Напрягал он связки, стараясь переорать разогревающийся двигатель Ка58 м.

— Спрашивайте! — Наклонился вперед Семен Семенович, машинально закрываясь рукой от поднятого ротором вертолета ветром.

— Как там с нашими вещами? — Горобец сделал шаг вперед и что было силы, бросил успокоительную фразу против ветра.

— За них не беспокойтесь! Будут доставлены по вашему адресу в целости и сохранности!!!

— Ага! — Мгновенно вычислил Джон сумму экономии. Вряд ли Россия странная, но очень честная страна не заплатит за доставку.

Джону стало совсем хорошо, и он, наклонившись к жене, сообщил ей хорошую новость.

— Они сами отправят наши вещи домой! — Ветер, поднимаемый роторами «Угрей» усиливался.

Это пагубно сказывалось не только на макияже Афелии, но и на ее прическе.

В «Стриж» набилась пыль, мелкий песок, мусор, соломинки и теперь он больше походил на «еж».

Афелия это понимала и в виду столь чрезвычайных обстоятельств, настроение у нее было премерзопакостнейшее.

— У нас за путевку шесть тысяч заплачено! А мы только два дня на берегу прожили!!! Нам же никто этого не вернет! — Она первой пролезла внутрь вертолета, крепко сжимая в одной из ладоней материальные ценности, лишь по приблизительным подсчетам тянувшие на пять миллионов долларов.

Хотя, не исключен тот факт, что жемчужина в своей уникальности могла бы потянуть и на большую сумму без всякой поддержки алмазов Сим-Сима.

Джон пробрался следом, проследил, чтобы Афелия пристегнулась к жесткому металлическому стульчику страховочным ремнем и, вздохнув с облегчением, стал устраиваться сам.

Молчаливая охрана расселась у бортов.

Сам же уполномоченный сел на такой же как у афелии и Джона металлический стульчик и пристегнулся ремнем.

— Как вам агрегат? — Восхищенно выкрикнул он, демонстрируя вертолет изнутри.

Ротор двигателя еще не достиг крейсерских оборотов, и поэтому свистел чрезмерно громко.

Джон не стал ничего отвечать.

Хорошие манеры заставили его оттопырить большой палец на правой руке и удивленно качнуть головой. Горобец радостно улыбнулся за стеклом и прижал подбородком микрофон.

— Я два-двенадцать. Пристяжной группы Самойлова задание выполнил. Дайте окно во втором контуре Периметра. Подход через восемь минут.

— Слышим вас Семен Семенович! — Раздались из наушников радостные вопли диспетчеров.

— Как себя чувствует груз?! — Горобец окинул взглядом встревоженных американцев, и, по — доброму, улыбнулся.

— Нервничают… Но держатся молодцом.

— Вот, и славно… — Ворвался кто — то в переговоры. Кто — то слишком знакомый, что бы сообразить сразу.

Мать перемать! Это же «Сам». Горобец едва не вытянулся в струнку, сидя на стуле.

— Самуил Яковлевич, докладываю…

— Да не надо Семен Семенович. Слышу я все слышу… Вези их, голубчик…

— Товарищи! — Влез кто — то еще. — Это дежурный… Что же вы товарищи эфир засоряете?! А?! Враг же не дремлет! А они открытым кодом… Сразу видно штацкие…

— Да ладно тебе, Виктор… — Решил осадить разозленного наблюдателя за режимом Рудинштейн.

— Не Виктор уважаемый «Сыч», а «Дрозд-второй».

— Хорошо-хорошо — согласился Самуил Яковлевич.

— Приношу вам свои извинения, Дрозд-второй. Память у меня стариковская.

— Все время свою кличку забываю.

— Это не кличка, уважаемый «Сыч»! Это — «позывной»!

— Хорошо, позывной. — Согласился Рудиншейн. — Напомни мне как Семена в твоей конторе звать? — Наблюдатель обиженно засопел.

— А у Семена Семеновича Горобца есть общий позывной — «Воробей». У него и номер есть и группа… У него все есть только дисциплины нет!

— Ты все слышал? Воробей? — Захихикал весело со всхлипами Самуил Яковлевич.

— Да слышал я, слышал, товарищ «Сыч». Сейчас их привезу, не беспокойтесь.

— Это же надо — воробей… — Продолжал смеяться Рудиншейн. Он смеялся еще четыре секунды, приводя Горобца в состояние совершенно растерянное, и затем отключился.

Двигатели, наконец, вышли на необходимые для подъема обороты, и теперь их совсем не было слышно.

Вертолеты уже шли над морем.

Пассажиры так и не заметили как тот поднялся, настолько совершенной были его баланс и аэродинамика, настолько были квалифицированны пилоты, управляющие машиной.

На подлете к внешнему контуру Периметра их встретил целый эскорт вертолетов.

Четыре штурмовых Ка58 м. Таких же, как ушедшие за Периметр, и два побольше.

Один Ми120. Тащивший на себе тяжелое вооружение и имеющий возможность разложить на когерентные пучки света любую «непонятность», вытащенную из-за Периметра, и старенький, но вполне бодрый «Сикорский».