У самого синего моря

Она жарко прильнула к его синей груди и запечатлела на пухлых арабских губах долгий сладкий поцелуй.

Джин закатил глаза и рухнул навзничь.

Афелия, смущенная, сползла со стола, и села на стул.

— Я не хотела… — Жалобно произнесла она.

— Ничего… — Отозвался Джон.

— Это он от переизбытка чувств. — Сим-Сим, покачиваясь и глупо улыбаясь, уже поднимался на своем дымчатом хвосте.

— Это тебе… — Почему то, смутившись, проговорил Джон, протягивая «Паркер» с золотым пером, аж, за целых две с половиной тысячи долларов джину.

— Как? — Воскликнул Сим-Сим, готовый снова рухнуть в обморок.

— Это мне?

— Тебе… — Глядя в сторону, подтвердил Джон.

— Повесть напишешь…

— Повесть? — Озадаченно проговорил Сим-Сим.

— Повесть… — Подтвердил ничего не подозревающий Джон.

По синему лицу Сим-Сима уже растекалась благостно-мечтательная улыбка.

— Джон, вы даже представить себе не можете, что вы для меня сделали… — По его щеке покатилась огромная слеза.

— А можно я повесть напишу о нас? О вас? О, всех… — Он взмахнул рукой, описывая широкий круг.

— Можно… — Расчувствовался Джон.

— Ура! — Обрадовался Джин.

Он щелкнул пальцами и перед ним появился кувшин с длинным горлышком. Сим-Сим залез хвостом в кувшин, оставив снаружи только голову.

— Я назову ее «У самого синего моря»! — Он забрался в него с головой. Над горлышком кувшина возник здоровенный кусок сургуча и плотно его облепил.

Кувшин взвился в воздух и двигаясь по длинной баллистической траектории бухнулся где то за горизонтом в море.

— Вот так… — Констатировал происшедшее Джон.

— Вот так… — Эхом отозвалась Афелия. Расставание Сим-Симом было самым трудным.

— Чего рассопливелись? А? — Возмутилась длинным общением с джином Золотая Рыбка.

— Подумаешь джин — писатель… А что… — Вдруг задумалась Рыбка. — С него станется. В кувшине за пол — сотни лет одиночества такое в голову полезет, что самому страшно сделается. Ужастики люди любят… Ну… Это. — Вдруг оправилась владычица.

— Вы! Просители! — Она с недоверием осмотрела Афелию и Джона, сидящих за столом, подперевших подбородки ладонями, и мечтательно глядящими в далекую даль. Куда то за горизонт, куда улетел кувшин со славным Сим-Симом.

— Эй! — Гаркнула Рыбка во весь голос.

— Да… — Не отрывая мечтательного взгляда от горизонта, отозвался Джон.

— Ты мне желание скажешь или нет? — Рыбка хотела ухватить Джона за грудки, но в виду своего чрезвычайно маленького роста только подпрыгнула на столе и снова шлепнулась в лужу стекшей с нее воды.

— Вертолеты ведь уже на подходе! Желания свои теряешь! — Не унималась Рыбка.

— Счастье свое теряешь!

— Счастье? — Оживился Джон. — Какое замечательное слово. Какое чистое, какое необычное. И почему то здесь вот сейчас так сладко. — Он положил ладонь себе на грудь. Рыбка озадаченно поежилась. Сильно толкнувшись, плюхнулась к себе в кастрюльку.

— Лебедь уже яйца отложила! Птенцов ждет, а вы все еще загадать ничего не можете! — Безнадежно выпрашивая желание, ворчала Рыбка.

— Она их высидеть успеет и на крыло поставить, пока вы сообразите, что к чему!

— Счастье… — Прошептал Джон снова.

— Да далось оно тебе! — Возмутилась Рыбка в кастрюле, она заметалась от стенки к стенке, вспенивая воду.

— Ты себе, что ни — будь загадай! Денег тебе надо? Так щаз будут! Славы тебе надо? Придумаем!

— Может — в цари хочешь?

— У нас не царь… У нас президент… — Отстранено ответил Джон.

— Тьфу на тебя! — Отчаянно грубила Рыбка. — Да мне какая разница? Царь не царь… слова разные смысел то один!

— Нет… — Расчувствовался Джон.

— Не хочу я денег. И славы не хочу… И власти тоже… Все у меня есть…

— Так чего тебе надобно?! Мытарь несчастный! — Выпрыгнула Рыбка из кастрюльки снова на стол и встала на хвост перед Джоном.

— Что же ты ирод душу из меня рвешь? Что же ты меня мучишь то? Говори! Чего хочешь! Говори, да в море отпускай!

— Счастья хочу… — Просветленным взором окинул Джон Морскую владычицу. — Для всех…

— Даром… — Добавила Афелия, шмыгающая носом и трущая красные глаза.

— И пусть никто не уйдет обиженным… — Добавил Джон.

— Вот те «на»! — Икнула Рыбка.

— Опять «двадцать пять»!!! Растудыть ее в качель! — Она отвернулась от Джона, и, встретившись взглядом с встревоженной Лебедью, удрученно кивнула золотой головкой.

— Трудно вам будет, господа хорошие… — Повернулась она к Джону и Афелии. Зашевелила плавниками, на какой — то странный манер.

— Ох трудно… Мечтать за всех — нелегкая ноша. Это все равно, что смерть свою знать.

— Это все равно, что видеть за сто верст, а под ногами ямы не разглядеть.

— Тяжкая дорога. По ней только бесы да святые ходят…

— Душу на клочки порвете, потому что кожи на ней не будет… Счастья для всех… — Передразнила она Джона.

— Знал бы ты что это — не просил бы… Да и несбыточно это… Вот! — От странных манипуляций плавники Рыбки значительно увеличились в размерах и теперь напоминали крылья стрижа, только были они полупрозрачными и в тонких росчерках кровеносных сосудов.

— Ну, будьте… Господа хорошие. — Повернулась Рыбка головой к морю.

— Не поминайте лихом. Может быть, и свидимся еще. — Она взмахнула плавниками- крыльями, легко поднялась к небу, трепеща ими словно стрекоза.