У студёной реки

И вот тогда-то и родилась на свет, как бабочка из кокона, таинственная поэтесса Черубина де Габриак. Имя придумали по прозвищу чертика – хромоногой коряжки (Лиля с рождения прихрамывала), выброшенной на берег морем и подаренной ранее юной поэтессе Волошиным.

Поэтическая общественность была удивлена появлением свежих по звучанию стихов неизвестной, то ли герцогини, то ли светской львицы с необыкновенным слогом и романтизмом стиха. А стихи-то писались Лилей в то время, когда она была с Волошиным и, хотя увалень и добряк Максимилиан тщательно открещивался от соавторства, наставничество его в процессе написания стихов оспорить сложно. А как тогда объяснить, что ранее отправленные в журнал стихи Лили не были приняты и как-то положительно отмечены, а тут такой случился скачок в уровне творчества.

Возникли разнообразные версии об авторе стихов, активизировалась переписка автора и редакции, в которой (вот шутник!), с обеих сторон участвовал Максимилиан Волошин, − с одной стороны как наставник и режиссер действа, а с другой как член редколлегии журнала.

Видна, однако, рука мастера.

Потянулись месяцы разгадывания загадки – кто же это госпожа Черубина? Но вернувшись к осени из Коктебеля в Петербург, Лиля Дмитриева, распираемая гордостью, как-то проболталась, что это она Черубина, а значит признанный обществом поэт.

Раздосадованный и еще не остывший от невостребованных порывов любви Николай Гумилев в кругах литераторов раскрывает тайну появления Черубины, не забывая отметить некоторую распущенность нрава когда-то бывшей в его объятиях дамы. По ходу обсуждения выясняется, что не только Николай имел подобную честь. И здесь хвала честному, прямому и верному Максимилиану Волошину. Заверив общественность, что он к стихам Черубины не имеет отношения, отвешивает звонкую пощечину конкистадору русской поэзии прямо посреди поэтического общества.

В ответ, конечно, не просто конфликт, а непременно дуэль.

Повод – женская честь, что в контексте личности Лилии Дмитриевой звучит несколько неубедительно, но в том то и величие Волошина – честь близкой ему женщины свята и ответить на оскорбление он обязан.

Они стрелялись в ноябре на Черной речке, конечно, из пистолетов пушкинского времени. Волошин, − стрелок был никудышный, а Гумилев, этакий охотник за приключениями, был более спортивен и подготовлен, но обращаться со старинным оружием то же не мог мастерски.

И это конечно хорошо!

Вся дуэль и даже повод для неё носят характер гротеска и выплеска эмоций на уровне «С дури бесятся!», но нужно понимать состояние души поэта, а личности столкнулись яркие и незаурядные.

На место дуэли Николай Гумилев прибыл на автомобиле в длиннющей шубе. Максимилиан Волошин подошёл позже и застал печальную картину – автомобиль застрял в снегу задолго до места встречи. Нимало не смущаясь, Максимилиан и его секундант граф Алексей Толстой взялись машину толкать, оказывая реальную поддержку противнику. Могли бы в этот момент и загладить конфликт (как известно совместный труд сближает), но страшно обиженный Николай Гумилев, видимо предвидя подобный исход, махнул рукой на безнадежно завязший лимузин и далее все поползли к месту дуэли по глубокому снегу пешком. В этот момент или ранее выяснилось, что у Волошина слетели галоши, а поиски обуви привели к неожиданному результату – все их мучения с автомобилем и будущая дуэль проходили на свалке бытовых отходов заваленной снегом.

Саша Черный, посмеиваясь над «смехотворной дуэлью», назвал Максимилиана Волошина Ваксом Калошиным, и это прозвище моментально стало известно во всем Петербурге.

Тем не менее, взмыленные ходьбой противники, стрелялись. Николай Гумилев и ранее замеченный в крайних наклонностях в своем восприятии собственной жизни, требовал стрельбы с пяти шагов, но рассудительные секунданты сторговались на двадцати пяти. Гумилев целился старательно, но не попал. Волошин «валял дурака» и совершенно не прицеливаясь, стрелял поверх цели. Гумилев потребовал повторения, что и повторилось с точностью. Гумилев требовал третьего захода на цель, но ему было отказано и всё закончилось нервной бранью Гумилева и спокойной улыбкой добряка Волошина.

Дуэли в то время уже были крайней редкостью, а поскольку такое выяснение отношений стало известно не только общественности, но и властям, − последовали некоторые административные меры наказания.

Большие поэты серебряного века России Максимилиан Волошин и Николай Гумилев так и не помирились после ссоры. Это стоило Гумилеву того, что он больше не ездил в Коктебель вплоть до 1921 года, когда был убит пулей, к встрече с которой он так упорно стремился, проживая жизнь на надрыве поэтической души.

Лиля, в некотором роде, смущенная событиями, вскоре вышла замуж за солдата Васильева, стала Лилей Васильевой и уехала из Петербурга. Несколько лет она не писала стихов, но затем её лира зазвучала вновь, но уже без заметного общественного резонанса.