У вас один общий друг

– Без понятия, – со смехом ответила дама. – Окна на этом этаже не открываются, на пожарной лестнице установлена сигнализация. Не иначе, приехала на лифте! Мы вдесятером ловили: залезали на стулья, бросали в нее пиджаки. Это было что-то с чем-то, верно? – обратилась она к охраннику, стоящему в другом углу кабинета.

– Никогда ничего подобного не видел, – отозвался тот.

Феликс не стал спрашивать, чем дело кончилось, хотя ему было жаль птичку. Каково пташке, вольно летавшей в бескрайних небесах, внезапно попасть в помещение, ограниченное стенами и потолком!

– В общем, с утра у нас здесь дурдом, – подытожила дама, открывая на компьютере файл с делом Дуэйна.

Худшие опасения Феликса подтвердились: после тридцать первого июля отцу не положено оставаться в «Робинсон Гарденс». Можно подать повторное заявление, но на рассмотрение потребуется время.

– Сколько?

– Несколько месяцев, а то и годы. Если его вообще примут. Мне очень жаль.

Феликс помолчал, а потом проговорил:

– Спасибо за то… как вы это сказали.

– Что?

– Ну… вы таким добрым голосом это сказали, – пояснил он. – Я медбрат. При мне часто сообщают плохие новости. У вас очень хорошо получается.

– Спасибо, – удивленно произнесла дама. – Это самая тяжелая часть моей работы. Жаль, что я не могу вам помочь.

– Ничего страшного, – ответил Феликс.

На небе сгущались мрачные тучи, сулящие ливень. Феликс нашел тележку с хот-догами и остановился на углу, морально готовясь к выполнению непосильной задачи – спуститься в метро, чтобы повидаться с отцом. На него наткнулась пробегающая мимо женщина, в результате хот-дог оказался на земле. Феликс извинился за то, что очутился у нее на пути, но она уже умчалась. Продавец увидел, что хот-дог пропал, и дал ему новый бесплатно.

Доев, Феликс повернул к метро, однако не смог найти в себе сил, чтобы вернуться в «Робинсон Гарденс». Было ясно – вот-вот хлынет. Неподалеку находилась старая церковь, часовня какого-то святого. Он отправился туда.

Трудно представить, что в Нью-Йорке есть подобные места – просторные и пустые. Феликс сел в заднем ряду, вдохнул запах холодного камня. В лучах света, льющихся сквозь витражные стекла, плясали частички пыли.

– Ты где?

Это Роза. Феликс забыл выключить телефон. Он хотел проигнорировать сообщение, но медбрату так поступать нельзя.

– Пока в центре. Все в порядке?

Если бы в часовне молился еще кто-то, ему бы не понравилось, что Феликс пишет эсэмэски. Однако здесь больше никого не было.

– Да, все нормально. Ты еще в министерстве?

– Да, – напечатал Феликс, потом вспомнил, где находится, поспешно стер ложь и написал: – Нет. – Он нажал «отправить», а потом добавил: – Я в церкви.

Феликс представил, как Роза читает: «Я в церкви», смеется и придумывает какой-нибудь глупый ответ.

– Плохие новости? – спросила она.

– Не могу сейчас говорить.

– Почему?

– Я же сказал, я в церкви.

– Так выйди оттуда.

– Выйду, когда закончу.

– А что ты там делаешь?

«Вот привязалась», – подумал Феликс и тут же мысленно извинился.

– Молюсь.

– Правда???

– Да. Правда.

А что, люди разве больше не молятся? Для чего тогда церкви?

Но Роза не унималась.

– О чем молишься?

– Нам действительно необходимо обсуждать это сейчас? – Феликс никогда ни на кого не огрызался, если не был уверен, что на него не рассердятся. – Я молюсь, чтобы компьютер в Министерстве по делам ветеранов передумал и одобрил заявление моего отца на проживание в «Робинсон Гарденс», чтобы не нужно было перевозить его ко мне на четвертый этаж, ведь это, скорее всего, убьет нас обоих.

– Компьютер не может передумать.

– Знаю.

– Если кто и способен это сделать, то Господь. Видимо, тебе нужно переубедить Господа, чтобы Он заставил компьютер передумать. Мне кажется, Господь крайне редко меняет свои решения.

Феликс тоже так думал.

– Согласен. Но стоит попытаться.

Он положил телефон, склонил голову и помолился. В прохладном воздухе порхали частички пыли, словно никем не замеченные ангелы.

После работы Феликсу не хотелось идти домой. Он поужинал с Дуэйном в его комнате, потом они вместе посмотрели телевизор. Диван в гостиной раскладывался в грубое подобие кровати, и Феликс провел на нем ночь. Он часто так делал. Отец вроде бы не возражал.

Перед сном Феликс напоследок проверил страничку Элис в фейсбуке, просто так, на всякий случай, но ничего нового не обнаружил. Ночью ему приснился сон, из которого он запомнил лишь то, что находился где-то на юге, возможно, на Гавайях. Проснувшись под шум прибоя, оказавшийся отцовским храпом, он как никогда остро ощутил, насколько несправедлива к нему жизнь.

Феликс открыл ноутбук и зашел на фейсбук: на страничке Элис никаких изменений. Он пролистал на три года назад.