У войны не женское лицо

Прости, что сразу на ты. Это фронтовое: «А ну, девчонки! Давай, девчонки!». А мы все такие, ты уже знаешь… Слышала… Хрусталя, видишь, не нажили. Все, что скопили с мужем, в жестяной коробке из-под конфет храним: пара орденов да медали. Лежат в серванте, потом покажу. – Проводит в комнату. – Мебель, видишь, тоже старая. Жалко менять. Если вещи долго живут в доме, то у них появляется душа. Я верю.

Знакомит со своей подругой Александрой Федоровной Зенченко, комсомольским работником в блокадном Ленинграде.

Я сажусь за накрытый стол: ну что ж, пироги так пироги, тем более сибирские, с черемухой, которые я никогда не пробовала.

Три женщины. Горячие пироги. А разговор сразу же – о войне.

– Вы ее только не перебивайте вопросами, – предупреждает Александра Федоровна. – Если остановится, плакать начнет. А после слез замолчит… Не перебивайте…