У восточного порога России. Эскизы корейской политики начала XXI века

В ходе переговоров министров иностранных дел России и Китая в марте 2016 г. вновь было заявлено о приверженности обеих стран режиму нераспространения и неприемлемости ядерных амбиций КНДР. При этом Россия и Китай подчеркнули, что меры, направленные на предотвращение дальнейшего развития северокорейских ракетных и ядерных программ, не должны вести к росту напряженности в регионе и препятствовать политико-дипломатическому урегулированию. Кроме того, недопустимо их использование в качестве предлога для “накачивания” региона вооружениями и создания в нем американской системы ПРО. Призванная послать жесткий сигнал Пхеньяну, резолюция 227 °CБ ООН не может использоваться для изоляции и “удушения” КНДР[362].

Российский МИД отметил, что в связи с беспрецедентными американо-южнокорейскими военными учениями “КНДР как государство, которое прямо называется объектом подобной военной активности, не может не испытывать резонного беспокойства за свою безопасность”[363]. Вместе с тем было обращено внимание и на “неправомочность” реакции КНДР, угрожающей нанести “превентивные ядерные удары” по США и РК. Такие заявления дают международно-правовые основания для применения против Пхеньяна военной силы в соответствии с закрепленным в Уставе ООН правом государства на самооборону.

Таким образом, признавая обоснованные озабоченности КНДР, а также ее суверенные права на мирный атом и мирный космос, Россия подчеркивает необходимость отказа Пхеньяна от ракетно-ядерных программ и “возращение во всю полноту международной политической и экономической жизни”. Это отвечает в первую очередь северокорейским интересам, в том числе в реализации указанных прав[364].

В связи с продолжающимися провокационными действиями Пхеньяна, а также опасениями по поводу возможности нового ядерного испытания в преддверии съезда партии, министр иностранных дел России С. В. Лавров вновь призвал КНДР “отказаться от безответственных действий и осознать иллюзорность попыток добиться признания ядерного статуса”[365]. По итогам переговоров с министром иностранных дел Китая Ван И в конце апреля 2016 г. глава российского МИД заявил: “Мы едины в том, что северокорейская сторона должна воздержаться от любых новых безответственных шагов, и одновременно подчеркиваем контрпродуктивность и опасность попыток использовать действия Пхеньяна при всей их неприемлемости как предлог, как повод для наращивания военного потенциала в регионе и развертывания здесь позиционного района глобальной противоракетной обороны США”[366]. Постоянно подчеркивается важность решения проблем переговорным путем[367].

Россия неожиданно быстро (по сравнению с прошлой практикой) приняла практические меры по имплементации санкций ООН против КНДР – соответствующий указ был подготовлен уже в начале мая 2016 г. Он практически полностью заморозил финансовые отношения с КНДР в соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН. “Принять необходимые меры для закрытия на территории РФ дочерних организаций, филиалов или представительств банков КНДР, совместных предприятий с банками КНДР, запрета долевого участия в праве собственности на банки КНДР, корреспондентских отношений с банками КНДР в течение 90 дней со 2 марта 2016 г.”, – говорится в указе[368].

Надо признать, что действенных рецептов оздоровления ситуации пока не выработано, и Россия повторяет мантру о возобновлении шестисторонних переговоров, так как только этот вариант – единственная возможность участвовать в обсуждении корейской проблемы.

В последнее время получили распространение идеи об альтернативных форматах. США пытается сформировать трехсторонний формат – с участием КНР и РК – для формирования единого подхода к КНДР. Китай, особенно в связи с ухудшением отношений с КНДР, стал продвигать идею “двойного трека”. Первый – в формате “2+2” – в целях замены перемирия 1953 г. новой системой поддержания мира в качестве основы для денуклеаризации в будущем. Второй – собственно шестисторонние переговоры – исключительно по проблеме денуклеаризации. В случае реализации такой схемы Россия окажется исключенной из результативного переговорного процесса: для нее участие в “шестисторонке” было бы не более, чем утешительным призом.

Активизировались разговоры о пятистороннем формате (без участия КНДР), к которому давно уже призывают США, как можно предположить, в целях формирования “антисеверокорейского фронта”. После ядерных и ракетных испытаний в КНДР идею об этом активно стали проводить южнокорейцы во главе с президентом РК Пак Кын-хе[369].