У зеркала три лица

– Ты права, девочка, Кай не прячется от тебя. Но и встречи с тобой он не ищет. – Голос Каджу вновь походил на скрежет. Она скривила губы, открыла водянистые старческие глаза и, разжав пальцы, позволила бусам соскользнуть с ладони на скатерть. Но не было в них теперь ни лиц, ни домов – лишь густая молочная взвесь, похожая на туман. – Послушай совета: оставь свои поиски. Для Кая ты пройденный этап.

– Так ли и пройденный? – усмехнулась Герда, но слова ведьмы сумели-таки задеть за живое. – Что бы ты ни видела, знать о нас ничего ты не знаешь. Мы были вместе долго и не раз – такое за спиной не оставить.

Герда потянулась через стол, коснулась пальцами бусин: напитанные теплом, они все еще хранили видения ведьмы, но тролльей магии не подчинялись, а значит, оставались непроницаемы и немы.

– Я нашла, что ты просила, но давать ответы я тебе не обязана. Слишком много в тебе, девочка, тьмы, но хоть кровь пойдет на дело благое.

Каджу расправила плечи так, как птицы расправляют крылья, взяла со стола обрядовый серп, передвинула ближе к Герде медную чашу и взглядом велела подставить руку.

Пришлось подчиниться. Уговор есть уговор, и троллья магия не позволила бы схитрить и не сдержать слово. Каждое данное обещание клеймом горело на сердце, каждое невыполненное – становилось патиной на осколке волшебного зеркала, причиняло боль, мучило, лишало сил.

Знание о том, что за невыполненные обещания придется дорого заплатить, пришло к Герде не сразу, и хотя ей достался самый крупный из трех осколков, был он теперь, должно быть, весь в черных пятнах. Так что приходилось быть осторожной и следить за словами.

Серп оказался острым, боль – резкой. Но Герда не дернулась, не вырвала руку: позволила крови заполнить все линии и трещины на ладони, а затем – донышко ритуальной чаши. Но стоило последней капле опуститься на дно, Каджу вздрогнула, отшатнулась, и в глазах ее разгорелся древний испепеляющий страх.

– Магия троллей иссякла давным-давно. – Каджу задышала прерывисто, отодвинула чашу и с не ведьминым – человеческим – суеверием перекрестилась да отерла ладони о подол пестрой юбки. И Герда не удержалась от смеха.

– В какие игры ты вздумала играть, девчонка? И чем за них будешь платить?

– Я уже заплатила. – Герда перевернула ладонь, легонько подула на рану, и та с тихим шипением затянулась. Остались только кровавые следы в поясе Венеры и линии сердца.

– Отвечай, откуда в тебе магия троллей?

– Получила от Силли́х, последней из них. Долгая история… Когда мы встретились, тело троллихи было уже таким древним и слабым, что для охоты ей приходилось превращаться в птицу: подбитая, потрепанная, ищущая помощи и заботы – верная уловка, чтобы заманивать в лес юных невинных дев, а затем выпивать кровь да съедать их сердца. Только это и позволяло в древнем теле еще теплиться жизни.

– Тролли вымерли, земля их отторгла: за то, что творили зло ради зла и разрушали вместо того, чтобы строить.

– А Силлих говорила, что тролли рассорились с ведьмами, и те, отомстив, наслали на троллей проклятье. Но мне-то какое дело до причин? Мне важны лишь последствия.

Герда подтянула накидку, задрала рукав вязаной кофты и позволила Каджу увидеть длинные бугристые шрамы, обычно скрытые магией от чужих глаз.

– Однажды Силлих заманила в лес и меня. Ошиблась, должно быть: я не была невинной, я даже не была достаточно здоровой, чтобы ей от меня вышел толк. К тому же она несколько дней кружила меня по лесу, прежде чем напасть, так что голода и отчаяния во мне было больше, чем страха: я не собиралась сдаваться без боя.

Герда закрыла глаза, на ощупь огладила шрамы и не сразу расслышала, что Каджу задала новые вопросы:

– Как тебе удалось выжить? Тем более заполучить магию троллей?

– Силлих сама мне ее отдала.

Ведьма не поверила и, подавшись вперед, всмотрелась в кровь на дне чаши, но что бы там ни увидела, повода расслабиться и выдохнуть с облегчением Каджу не нашла.

– Телом троллиха была слаба, но магия еще кипела в ее груди, так что, думаю, лишь везение помогло мне отбиться. Но я истекала кровью и не могла убежать. Не знаю, то ли Силлих пожалела меня, то ли решила подлечить перед тем, как пустить в расход, но какое-то время я прожила с ней в лесу. Иногда она превращала меня в щегла или сойку и заставляла приводить к ней девиц, а чтобы я не сбежала, ломала мне крылья. Но сколько бы жизней Силлих ни отбирала, сколько бы чужих сердец ни присваивала себе, на последнем издыхании скитаться по лесу, спать на сырой земле и притворяться камнем, карауля добычу, – уж поверь мне, приятного мало. И однажды я предложила, раз от людей мало толка, привести к ней того, в ком есть особая сила. Того, кто не юн, а мал, и у кого впереди целая жизнь. Силлих могла бы забрать эту жизнь себе и перед тем, как уйти навсегда, побыть вновь молодой и сильной.

– А для себя ты попросила магию троллей, – разглядела Каджу на дне чаши.