Уайнсбург, Огайо. Рассказы

Славно будет стать вроде старшего брата ее сестрам, вроде сына – ее матери. О господи!

Подошли к калитке, и она опять позволила себя поцеловать. Губы у нее теплые, дыхание душистое. Все еще смущенный, он стоял, пока она шла по дорожке к дому. Крыльцо было освещено.

Да, она и вправду полненькая, крепко сбитая. Каких только нелепостей он не навоображал!

Что ж, пора возвращаться к себе. Он шел, безрассудно молодой, поглупевший, напуганный и радостный.

«О господи, я обрел вторую жену, новую», – сказал он себе, шагая по темной дороге. И до чего же ему безрассудно радостно и боязно! Пройдет ли это со временем?

И еще сестра – смерть (в переводе Норы Галь)

От двух аккуратно спиленных дубов остались два пня высотой по колено не очень рослому человеку. Брат и сестра озадаченно разглядывали пни. Пилить дубы начали при них, но когда деревья повалились наземь, дети убежали. Они тогда не думали, что пни так и останутся, даже не посмотрели на них. После Тэд сказал про них Мэри, сестре:

– Может, из них кровь шла, как из ног, знаешь, когда доктор отрежет какому-нибудь дядьке ногу.

Тэд слыхал рассказы про войну. Однажды на ферму приходил человек навестить одного из работников, человек этот в мировую войну потерял руку. Он стоял в сарае и рассказывал всякое.

Мэри сразу возразила Тэду. Ей не повезло, она тогда не была в сарае, не слышала, что говорил однорукий, и завидовала брату.

– Почему ногу отрежут дядьке, а если женщине или девочке? – сказала она.

Но Тэд сказал, это глупости.

– Руки и ноги режут только мужчинам, – решительно заявил он.

– Почему только мужчинам? Нет, ты скажи, почему? – допытывалась Мэри.

Да, зря они в тот день не дождались, пока деревья упадут.

– Мы бы тогда подошли и потрогали их, – сказал Тэд про пни.

Может, они тогда были теплые? Может, у них шла кровь? Потом-то дети пошли и потрогали отпиленные места, но день выдался холодный, и пни тоже стояли холодные. Тэд упорно твердил, что руки и ноги отрезают только мужчинам, но Мэри вдруг подумала – ведь бывают и автомобильные катастрофы.

– Что ты все про войну да про войну. А если автомобиль разобьется? – сказала она, но Тэд и слышать ничего не хотел.

Так уж вышло, что оба они были взрослые не по годам. Мэри минуло четырнадцать, Тэду только одиннадцать, но он был слаб здоровьем, и от этого разница между ними сгладилась. Росли они в семье зажиточного фермера по имени Джон Грей, в краю Синих гор, на юго-западе штата Виргиния. Вокруг раскинулась просторная равнина, она называлась Щедрая, по ней проходила железная дорога и текла неширокая речка, а далеко на севере и на юге виднелись горные хребты. У Тэда было плохое сердце, что-то там повредилось после того, как восьми лет он очень тяжело болел дифтеритом. Он был худенький, хрупкий, но на диво бойкий и неугомонный. После дифтерита доктор сказал, он может умереть с минуты на минуту, просто упадет и умрет. И это необыкновенно сблизило Тэда и Мэри. В девочке пробудилось властное материнское чувство.

Вся семья, соседи с ближних ферм Щедрой равнины и даже ребята в школе, где учились Мэри с Тэдом, замечали это удивительное согласие между братом и сестрой.

– Поглядите, до чего они дружные, – говорили люди. – Сразу видно, вместе им не скучно, только уж очень они оба серьезные. Чересчур серьезные, не по годам. Хотя, пожалуй, оно и понятно.

Про Тэда, разумеется, знали все и каждый. Оттого и Мэри стала такая. В четырнадцать лет она была еще девочка и вместе с тем взрослая женщина. Женское опять и опять проступало в ней, когда этого никто не ждал.

Чутье подсказало ей нечто очень важное, что касалось Тэда. Просто потому, что он такой, как есть, с таким вот сердцем, которое того гляди перестанет биться – и он умрет, упадет, как подрубленное деревце. Все остальные в семействе Грей, вернее, все старшие – отец, мать, брат Дон, которому уже минуло восемнадцать, – смутно понимали: Тэда и Мэри что-то соединяет, что принадлежит только им двоим, но не очень над этим задумывались. Родные – такой народ, в любую минуту могут с тобой обойтись престранно, иной раз и горько обидят. Волей-неволей надо их остерегаться. И Тэд и Мэри испытали это на себе.

Брат Дон очень схож с отцом, в свои восемнадцать он почти уже взрослый. О таких, как Дон, доброжелательные люди говорят: «Хороший парень. Хороший человек из него выйдет, серьезный, положительный». Отец в молодости никогда не пил, не бегал за девчонками, не сбился с пути. А в ту пору, когда он был мальчишкой, в Щедрой равнине сбилось с пути немало молодых парней. Иным достались в наследство большие фермы, а они все пропили, проиграли в карты или на скачках или растратили на женщин. Так уж оно повелось среди молодежи в штате Виргиния, а вот Джон Грей был верен своей земле. В семействе Греев все такие. На Щедрой равнине есть и еще солидные скотоводческие фермы, где хозяевами Греи.