Уайнсбург, Огайо. Рассказы

Каким водоворотом закружились его мысли от встречи с этой женщиной! Он думал о ней непрестанно, благо никаких других занятий не было. Что ж, ведь он приехал сюда отдохнуть. Единственного сына он отправил в летний лагерь.

«Итак, вот он я, человек, в сущности, одинокий. Что же это на меня нашло? Если бы она, если бы любая из их семьи была из тех, кто хочет выйти замуж, они бы уже давным-давно нашли себе кого-нибудь куда более подходящего». Младшие сестры так внимательны к ней. Когда видят ее с ним, в их отношениях сквозит и нежность, и почтительность, и милая насмешливость тоже.

В голове мелькали все одни и те же мыслишки. Он приехал сюда, потому что какая-то пружинка в нем ослабла. Может, дело в возрасте – сорок семь! Он начинал жизнь полунищим мальчишкой, сам добился неплохого положения, стал довольно известным врачом, – что ж, такой человек лелеет разные мечты, ему много надо.

В сорок семь можешь сдать в любую минуту.

Тебе не достичь и половины, и трети того, к чему стремился в работе, в жизни. Что толку продолжать? Ну, а как же старики, что по-прежнему лезут вон из кожи, точно молодые? В сущности, это ребячество, незрелость какая-то.

Великий человек – тот может так жить до последнего скорбного своего часа, до самой могилы, но если у тебя есть хоть капля разума, если голова на плечах, разве захочешь стать великим? Те, кого называют великими, возможно, просто наша иллюзия. Кому охота быть иллюзией?

Такие вот мысли и выгнали его из города на отдых. Как знать, это могло оказаться и ошибкой, не будь здесь ее. До того, как они познакомились, до того, как она, вопреки женскому обыкновению, стала длинными летними вечерами приходить к нему в коттедж, этот край, этот покой были ужасны.

«Возможно, она приходит ко мне просто от скуки. Такая женщина, она была знакома со множеством мужчин, мужчин блестящих, ее любили мужчины незаурядные. Почему ж она все-таки приходит? Я не весельчак. И конечно же, она не считает меня ни остроумным, ни блестящим».

Ей тридцать семь, вся она, мягко говоря, пухленькая, одевается несколько вызывающе. Жизнь, как видно, не очень-то ее угомонила.

Впервые придя к нему в домишко, что стоит на берегу ручья окнами на проселок, она опустилась на кушетку у двери и закурила. У нее оказались прелестные ножки. Право же, очаровательные ножки.

Дверь была растворена, доктор сел на стул у стола. Зажег керосиновую лампу. Дверь так и осталась открытой. Мимо шли местные жители.

«Беда с этой дурацкой затеей, с отдыхом, – начинаешь слишком много думать. Когда врач практикует, приходят люди со своими бедами, и времени не остается».

У него бывало много пациенток, замужних и незамужних. Одна, замужняя, которую он пользовал три года, написала ему длинное письмо. После того, как уехала с мужем в Калифорнию. «Теперь, когда я далеко от Вас и никогда больше Вас не увижу, признаюсь Вам: я Вас люблю».

Надо же выдумать такое!

«Вы были терпеливы со мной все три года, позволяли изливать перед Вами душу. Я рассказала Вам все самое сокровенное. Вы всегда держались чуть отстраненно и мудро».

Что за чепуха! Как он мог бы не дать ей изливать душу? В письме было еще много всякого в этом роде. Нет, ему не казалось, что он так уж мудро вел себя с этой пациенткой. По правде сказать, он ее побаивался. То, что казалось ей отстраненностью, было, в сущности, страхом.

Однако письмо он сохранил… на время. Но в конце концов уничтожил, не хотел, чтобы оно случайно попало в руки жены.

Приятно чувствовать, что для кого-то что-то значишь.

Допустим, он у себя в домишке, и тут же она, эта новая знакомая. Она курит. Местные жители – мужчины, женщины, дети – идут по проселочной дороге к городку в горах. Скоро женщины и дети пойдут обратно, уже без мужчин. Здесь, в горах, субботними вечерами почти все мужчины напиваются.

Приезжаешь сюда из города – и оттого, что холмы зеленые, а вода в горных потоках чистая, думаешь, будто жители гор по сути своей чисты и неиспорченны.

Вот прохожие оборачиваются, глазеют на коттедж, на женщину и доктора. В прошлую субботу, после полуночи, его разбудил шумный пьяный разговор на дороге. Разговор привел его в ярость. Хотелось выскочить, кинуться в драку с этими мужланами, но когда тебе сорок семь… Ведь те на дороге, – крепкие, молодые.

Один из них громогласно уверял остальных, что эта женщина сейчас в постели у доктора, ведь она просто-напросто беспутная городская бабенка. Обозвал ее гнусным словом и поклялся, что еще до конца лета сам ее заполучит.

То была просто грубая пьяная болтовня. Парень говорил, а сам хохотал, и остальные тоже хохотали. Пьяный просто старался позабавить честную компанию.

А если б она узнала об этом разговоре… если б ей рассказать? Она бы лишь улыбнулась.