Убей-городок

Ну вот, гора с плеч. А я, признаться, уже немного испугался. Вот возьмет да и приведет племянницу со мной знакомить. И что мне с ней делать? Мозги у меня – или мое сознание? – не того парня, которому двадцать один год, а человека, которому далеко за шестьдесят. И как я стану общаться с девушкой, которой семнадцать? Так она же мне во внучки годится! Понимаю, мне по паспорту нынче двадцать один, никакой педофилии здесь нет, но все равно… Да и не тянет меня ни на танцы, ни в кино. О чем мы с малолеткой разговаривать станем? Так что пусть все течет своим чередом. Два года – не так уж и долго. А бабочки – пусть они летают.

Поулыбавшись тете Кате, отправился на службу. Этак буду дальше болтать, так и на службу опоздать можно. А я только-только стал привыкать к такому понятию, как рабочее время, служебная дисциплина. На пенсии-то, сами понимаете, человек расслабляется. Встаешь, когда проснешься, а спать ложишься, когда заблагорассудится.

На оперативке сегодня красота. Криминальная обстановка в норме, за сутки случилось одно-единственное происшествие, да и то не у нас. Поручения, полученные у секретаря, ничего сверхсложного или суперпротивного не обещали. Рутина, с которой можно справиться и на участке, не сбивая каблуки об асфальт.

Попытался в нашей каморке, которая именуется комнатой участковых, пописать рапорты в учетные дела, подшить кое-что, а то половина бумаг держится на скрепках, того и гляди потеряешь. Только сегодня там не протолкнуться. За каждым столом по два участковых и по два посетителя, точнее посетительницы. И как в такой обстановке объяснения о наболевшем, а иногда и о сокровенном писать? Но бедные женщины терпеливо излагают участковым свои беды, попутно прислушиваясь к разговорам за соседним столом, чтобы потом сравнить, чьи несчастья несчастней. В таких условиях не поработаешь. Я потолкался по другим кабинетам, но вакантных столов нигде не нашлось. Пойду лучше в опорный. Бумаги там напишу, а подошью потом.

Только расположился, как Александр Яковлевич грохнул мне в стенку кулаком, что в нашем коде сигналов означало «возьми трубку спаренного телефона». Я взял, дождался щелчка, означавшего, что председатель положил свою трубку, и произнес:

– Воронцов слушает.

– Воронцов, это хорошо, что ты слушаешь, это хорошо, что я тебя застал, Воронцов. Это оч-чень хорошо, Воронцов.

Федя Краснюк, дежурный по отделению, все никак не мог успокоиться и теребил мою фамилию и так и этак. От радости, видимо. А то, что для дежурного большая радость, для участкового, сразу понятно, почти гарантированные хлопоты. Ну, теперь, однако, деться некуда, раз трубку взял. Давно сказано: хочешь жить спокойно – держись подальше от начальства и телефона.

А Краснюк наконец преодолел барьер невнятности:

– Вот какое дело, Воронцов. Звоночек тут поступил про то, что на Западной в какой-то хибаре трупешник имеется. А это ведь твой участок? Так ты слетай быстренько, одна нога здесь, другая… тоже здесь. – Дежурный заржал, довольный своим остроумием. – Глянь, что к чему, и быстренько отзвонись: сам справишься или опергруппу собирать.

– А кто звонил-то?

– Так он тебе и представится, – хохотнул Федя. – Скажи спасибо, что вообще позвонил, а то был бы тебе подарок. Придешь, а трупешник уже течет. Ты потом форму от запаха замучаешься отстирывать. Так что ты давай, ноги в руки, все проверь. Давай.

Вообще-то, если подходить к случившемуся событию строго официально, то дежурный нарушил сегодня правила, установленные нормативными документами, потому что в случае поступления в дежурную часть информации об обнаружении трупа ответственный дежурный обязан немедленно отправить по адресу оперативно-следственную группу.

Все правильно, но имеются обстоятельства. Если на каждое анонимное сообщение отправлять полноценную группу, то вся работа рухнет. Анонимный звонок еще не стопроцентное доказательство. Может быть и дурацкая шутка, может быть и ошибка. Инспектор уголовного розыска, участковый инспектор, допустим, на месте, а как быть со следователем прокуратуры, с экспертом-криминалистом и судебно-медицинским экспертом? Они-то в своих кабинетах не сидят, находятся дома. Нечасто в те годы обнаруживались трупы, поэтому и нужды в постоянных дежурствах не было.

А если собирать группу (а это время), а вызов ложный, то что тогда? Вон был случай, когда группа приехала на труп, а труп оказался вполне живым, хотя и упившимся мужиком. И этот «труп» пришлось не в медицинский вытрезвитель отправлять, а в больницу, промывание желудка делать. Конечно, благое дело совершили, жизнь спасли, но опергруппы существуют не для оказания помощи пьяницам. А машина в дежурной части всего одна, и что, если в это время произойдет что-то иное, более опасное?

Так что в порядке вещей было отправить по адресу «разведчика», а уж тот потом доложит, что и как. А пока оперативно-следственная группа собирается в путь, участковый и место происшествия посторожит, и что-нибудь еще выяснит.

Все еще пребывая в расслабленном состоянии, я спросил Краснюка:

– Ладно, улица Западная, а дом-то какой?