Убей меня нежно

Я подумала о послании, которое подкинули нам под дверь. Бумага была другая, почерк – мелкий и убористый, похожий на ученический. Совершенно другой, но что это могло значить? Любой может изменить почерк. Я поняла, что мне хотелось, чтобы это оказалась Лили, а не Джейк. Следовало сразу же показать записку Адаму, но я этого не сделала. Я убедила себя в том, что у него и без того довольно забот. В скором времени должна была выйти книга Клауса. Адаму уже позвонили два журналиста, пожелав взять у него интервью «о том, каково быть героем». Они задавали вопросы о Греге и его моральной ответственности за смерть альпинистов-любителей, которых тот повел в горы и оставил умирать. Адам презрительно отнесся к слову «герой» и просто отказался комментировать поведение Грега. Однако я часто слышала, как они с Клаусом обсуждали эту тему. Клаус упирал на закрепленный на маршруте шнур. Хотя ему не хотелось выступать в качестве судьи, но как мог Грег поступить так неосторожно? Адам снова и снова отвечал, что на высоте свыше восьми тысяч метров люди не способны отвечать за свои действия.

– Господи, мы все там потеряли голову, – сказал он.

– Но ты ведь не потерял, – вмешалась я, а оба мужчины повернулись и посмотрели на меня мягко и покровительственно.

– Мне повезло, – в глубокой печали ответил он. – А Грегу – нет.

Я не поверила. И я по-прежнему думала, что там, в горах, произошло нечто, о чем он мне не хотел рассказывать. Иногда я наблюдала за ним ночью. Он спал, положив одну руку мне на бедро, другую закинув за голову. Рот слегка приоткрыт, губы при дыхании немного шевелятся. Какие сновидения затягивают его туда, куда я не могу последовать за ним?

Как бы там ни было, я решила встретиться с Лили, не сказав об этом Адаму. Быть может, мне просто хотелось посмотреть, какая она; может, я хотела сравнить себя с ней или заглянуть в прошлое Адама. Я позвонила ей, и она низким хриплым голосом быстро предложила приехать в четверг утром к ней на квартиру в Шепардз-Буш. За день до свадьбы.

* * *

Разумеется, она была красивой. У нее были серебристые волосы, которые выглядели натуральными и как будто немного грязноватыми, и фигура модели. На бледном треугольном лице выделялись широко посаженные огромные серые глаза. На ней были вытертые джинсы и, несмотря на суровую погоду, неряшливая футболка, открывавшая безупречную талию. Босые ноги были изящными.

Я смотрела на нее и жалела о том, что пришла. Мы не стали обмениваться рукопожатиями или что-нибудь в таком роде. Она провела меня в свою квартиру в полуподвале. Когда она открыла дверь, я даже попятилась. Крошечная сырая квартира походила на мусорную свалку. Повсюду была разбросана одежда; тарелки были свалены в раковине и стояли грязными стопами на кухонном столе; посредине комнаты – вонючий кошачий туалет. Везде валялись журналы или вырезки из журналов. Большая кровать, которая стояла в углу гостиной, представляла собой ворох покрытых пятнами простыней и старых газет. На подушке стояла тарелка с остатками бутерброда, рядом недопитая бутылка виски. На стене – увидев это, я чуть не убежала – висела громадная черно-белая фотография Адама, он на ней был очень серьезным. Как только я увидела ее, то сразу же начала замечать другие следы присутствия Адама. Несколько снимков, явно вырванных из книг об альпинистах, стояли на каминной доске, и на всех был он. К стене был пришпилен пожелтевший газетный лист, с которого глядела фотография Адама. У кровати была выставлена фотография: Адам и Лили. Он обнимал ее рукой, она восхищенно смотрела на него снизу вверх. Я на мгновение закрыла глаза и пожалела, что здесь негде присесть.

– У меня немного не прибрано, – заметила Лили.

– Это точно.

Мы обе продолжали стоять.

– Это была наша кровать, – пояснила она.

– Понятно, – сказала я, глядя на кровать. Меня чуть не вырвало.

– Я не меняла белье с тех пор, как он ушел. Я еще чувствую его запах.

– Послушайте… – Я говорила с трудом, потому что ощущала себя так, словно попала в жуткий сон и не могу оттуда выбраться. – Вы сообщили, что срочно хотите что-то мне рассказать.

– Ты украла его у меня, – продолжала она, словно я ничего не сказала. – Он был мой, а ты пришла и уперла его у меня из-под носа.

– Нет, – возразила я. – Нет. Он выбрал меня. Мы выбрали друг друга. Простите меня, Лили. Я не знала о вашем существовании, но как бы там ни было…

– Ты просто сломала мне жизнь, даже не подозревая обо мне. – Она осмотрела свою разгромленную квартиру. – Тебе было на меня наплевать. – Ее голос сел. – И что теперь? – спросила она с вялым ужасом в голосе. – Что мне теперь делать?

– Послушайте, я думаю, мне просто следует уйти, – сказала я. – Это не поможет никому из нас.

– Смотри, – сказала она и сняла с себя майку. Она стояла белая и стройная. У нее были маленькие груди с крупными коричневыми сосками. Я не могла отвести от нее глаз. Потом она повернулась. Синевато-багровые рубцы опоясывали ее спину. – Это он сделал, – торжествующе заявила Лили. – Что теперь скажешь?

– Мне пора идти, – повторила я, пригвожденная к месту.