Убежище

Ларри, наконец, протолкался на кухню и вдохнул восхитительный запах еды. Должно быть, в нем есть что-то от турмана, если он предпочитает еду обычному питанию. Для человеческого тела она, отнюдь, не полезна…но вкус! Да, вкус.

Чей-то локоть ткнул его в ребра, и Ларри ударился о дверной косяк.

— Эй, да это же старина Барри, — прогремел голос ему в ухо. — Так и думал, что ты появишься.

Поморщившись от громкости и от того, что его назвали другим именем, Ларри повернулся. Это был Фред Кинган, их хозяин.

— Не мог не прийти.

— Ну, еще бы, — отозвался Фред и всучил Ларри тарелку. — На вот, поешь, чувак.

Ларри пробормотал, что ему надо подключить чекер, но Фред уже отвернулся и совал тарелку кому-то еще, говоря:

— Ешь, чувак.

Фред был, в сущности, неплохим парнем. То, что он говорил, не было оскорбительным…но как он это говорил — как будто люди приходят на его вечеринки только для того, чтобы поесть. Так оно и было, но ему не следовало так уж это подчеркивать.

Держа тарелку в руке, Ларри отыскал на задней стенке электрощит и открыл его. Не было ни одной свободной розетки. Все приборы в доме, наверное, были включены. Придется спросить Опал, что можно отсоединить. Он вернулся к еде и наложил тарелку для Пегги. Какой только еды тут не было! Фред разошелся ни на шутку.

Ларри бочком протиснулся в соседнюю комнату в поисках Пегги. Он бросил взгляд вверх, но женщина в нижнем белье уже спустилась с потолка. Какая жалость. У нее красивые ноги и все остальное, должно быть, тоже.

Он продолжил путь и, наконец, нашел Пегги среди гостей, кружком сгрудившихся вокруг теле. Он отдал ей тарелку и остался посмотреть программу.

Шла старая, но хорошая комедия со знаменитым комиком, созданная лет двадцать или тридцать назад. Эта была история про поросенка, которого, в качестве эксперимента, воспитывали как человека, и все вокруг делали вид, будто он человек. Комик, старше и седее, чем когда впервые играл эту роль, был в ней крайне убедителен. Ни дать ни взять — настоящий поросенок. Он изображал его с величайшим мастерством, даже намекая на хвостик крючком, которого в действительности не было. Будучи довольно шаловливым, поросенок много раз попадал в разного рода переделки, но, в конце концов, вырос и, как ни странно, научился читать, писать и разговаривать.

Выросший в уверенности, что он человек, поросенок и вел себя как оный. Однако, будучи умным поросенком, мало-помалу он начал подозревать правду. И вот однажды за обедом поинтересовался, что это за еда, которую он ест. Ему ответили, что это бекон, он заметно расстроился и встал из-за стола, чтоб посмотреть слово в словаре. Когда он не вернулся, за ним пошли и обнаружили, что он у себя в комнате твердит тоненьким голосом с поросячьим похрюкиванием: «Не в силах вынести столь тяжкое бремя, я оставляю человеческое племя».

Его попросили повторить, и он повторил. Люди смеялись и требовали еще и еще. Со всем комическим достоинством поросенок декламировал это снова и снова. А следующая сцена показывала, как его, визжащего, тащат на бойню.

Когда развлечение закончилось, Ларри вспомнил, что он голоден, и вернулся на кухню. Еды еще оставалось много, и он нагрузил полную тарелку. Бифштекс с кровью и румяная сочная ветчина, свежий фиолетовый лук и оранжевые помидоры, даже белые оливки — само совершенство. Рай для гурманов. Он с жадностью проглотил все, прежде чем напомнил себе, что куда больше удовольствия получил бы, если б ел медленно, смакуя вкусовые ощущения.

Сейчас в кухне было мало людей — многие ушли смотреть представление. Одной из оставшихся была женщина, которую он чуть раньше видел сидящей под потолком. То есть, Ларри подумал, что это она. Он не видел ее лица, но эта была хорошо одета и тоже в нижнем белье. Она беседовала с мужчиной постарше, и Ларри заметил тонкую полоску белья вокруг бедер и прекрасной лепки ягодиц. На одной вечеринке просто не могло быть двух женщин с таким описанием.

Она была статная, невысокая и даже чуть-чуть полноватая, но с превосходными контурами. Если б она не была так хорошо одета, Ларри сказал бы, что она, скорее, из ПродСнаба, а не из ЖенПрома. Возможно, в ПродСнабе служит ее муж, но хотя ничто на это не указывало, Ларри не думал, что она замужем. Она производила впечатление свободной женщины, находящейся в постоянном поиске.

Незнакомка стиснула в нежных объятиях мужчину, с которым разговаривала, и подошла к Ларри.

— Дядя такой душка, правда?

Ларри, будучи с набитым ртом, лишь промычал в ответ. Дядя был высокий и довольно коренастый, с тронутыми сединой волосами и какими-то клочковатыми усами. Незаурядный, возможно, но душка?

— Я вас знаю? — спросила она, улыбаясь. — Я Джули Сэнфорд, а это мой дядя Хью Тейлор.

Он проглотил и сказал:

— Ларри Мосс.

Зубы у нее были ровные и белые, а лицо пухленькое и очень привлекательное; волосы черные и блестящие. С одинаковой вероятностью эта хорошо откормленная сирена могла служить как в Досуге, так и в ПродСнабе или ЖенПроме. Трудно было определить.