Убежище

– Да, я приезжала к нему на ферму, чтобы написать статью о коровах.

– Которых разрисовали?

– Да.

– Что вы ощутили в тот момент, когда покидали эту ферму?

– Страх. Как будто на самом деле я не могла покинуть это место. Словно меня удерживала невидимая нить…

– Но вам удалось уехать?

– Да, и я… отправилась на остров, – произнесла Сандрина после короткого замешательства.

– Вы хотите продолжать этот разговор? – спросила психиатр, заметив легкое изменение в тембре ее голоса.

– Да, я хочу спать спокойно по ночам.

– Инспектор Бушар считает, что нашел Лесного царя. Вы позволите ему показать вам фото?

– Да.

Вероника немного помолчала, пытаясь оценить реальное состояние жертвы. В некоторых случаях пострадавшие больше не желали слышать о своем мучителе и отказывались от любой информации о нем, чтобы им было легче восстанавливаться. Никто не имел права идти против их желания все забыть. Психологическое восстановление пациента всегда стояло на первом месте.

– Замечательно. Сейчас вы посмотрите на этот снимок. Затем, если вы не захотите об этом говорить, я просто попрошу вас ответить на последний вопрос. Беседа на этом закончится, если таково будет ваше желание. Мы сможем поговорить об этом в другой день, вы не обязаны это делать сегодня, вы понимаете?

– Да.

Дамьен с опаской приблизился. Сандрина смотрела на него, не мигая, с легким любопытством в глубине глаз. На данный момент слова психиатра были дозированы и доброжелательны, помогая установить атмосферу доверия. Короткими вопросами она постепенно внушала Сандрине идею, что Лесной царь мог быть пойман. Целью этой техники было подготовить жертву к тому, что она может испытать, увидев снимок.

Вероника предупредила Дамьена, что этот момент будет самым опасным. Что, увидев труп Вернста на фотографии, эмоциональная анестезия, созданная при помощи убежища, может разлететься вдребезги, и в этом случае вся дремлющая боль рискует внезапно пробудиться. Именно по этой причине медсестра терпеливо ждала за дверью со шприцом сильного седативного средства в кармане, готовая вмешаться в любой момент. Но это также означало бы конец беседы и начало долгой и сложной терапии, которую нельзя будет прерывать.

Поэтому инспектор прекрасно понимал, насколько важны следующие минуты. Сандрина неподвижно лежала на своей кровати, и ему вдруг захотелось дать задний ход, выйти из этой палаты и позволить молодой женщине спокойно оправиться от боли, о которой он мог только догадываться. В глубине души он ощущал стыд человека, отправляющего на эшафот не преступника, а жертву. Предстоящее закрытие комиссариата и приказы его начальника показались ему ничтожными по сравнению с этим кротким взглядом и навсегда искалеченной невинностью. Он осторожно достал из конверта снимок и протянул его Веронике. Она положила его на одеяло, прямо перед Сандриной, затем спросила ровным, лишенным эмоций голосом:

– Это Лесной царь, который принес вам столько страданий?

12

Сандрина долго смотрела на фотографию. Она осознала, что плачет, только когда на снимок тяжело упала слеза.

В памяти всплыли смутные воспоминания, такие же мимолетные и едва уловимые, как молнии, пронзающие небо. Ей хотелось закричать, завыть, разорвать в клочья этот листок бумаги, но огромная усталость усыпляла ее гнев. И тогда она просто заплакала, изгоняя из себя возникающие образы при помощи слез, выталкивая их из своего тела, заставляя стекать по щекам. Откуда-то послышались голоса, умоляя их оставить, утверждая, что теперь дети исчезнут в бездне забвения. Поль, Виктор, Морис, Франсуаза, Симон, Клод, Сюзанна…

«Все в порядке, Сандрина. Это единственное решение…

Это уединение – не твое убежище, оно – твое страдание. Беги скорее… Забудь нас…»

На смену им пришли другие слова, тяжелые и угрожающие, прежде чем нехотя исчезнуть:

«Займи себя чем-нибудь…

Почитай, к примеру, свой стих…

Так будет легче…

Вот увидишь, завтра, когда учительница тебя вызовет к доске, ты мне скажешь спасибо…

Иди сюда…

Поближе…

Так будет легче…»

И тогда Сандрина поняла, что пора открыть дверь и покинуть остров.

Она решила рассказать правду, потоком хлынувшую в ее память…

13

Вероника и Дамьен с тревогой наблюдали за ее первой реакцией. Психиатр опасалась, как бы страдание, вызванное воспоминаниями, не спровоцировало бурную реакцию, как по отношению к ним, так и по отношению к самой жертве.

Но, к ее великому удивлению, ничего такого не произошло.

Молодая женщина расплакалась. Она плакала несколько долгих минут. Ее всхлипывания сопровождались очевидной усталостью и болезненным отчаянием. Она приняла руку, протянутую психиатром, затем привлекла Веронику к себе и прижалась к ней. Дамьен сглотнул и с трудом сдержал слезы. Он вспомнил о цепи в стене. О старом, изношенном матрасе. Об отвратительно сером цементе погреба. О запахах плесени и сырости. О тяжелом теле Вернста. И о бескрайних полях, расстилающихся вокруг этого проклятого места.

Он подумал о дьяволе, принявшем облик Лесного царя.

И о многих других его воплощениях.

О древних легендах.

О старых стихотворениях.

О пустых лесах и реках, не принесших ответа.