Убежище

Нужно было действовать осторожно. Лекарственные препараты, конечно, смягчат шок, но она предупредила Дамьена, что при малейшем признаке опасности они будут вынуждены прекратить беседу. Полицейский согласился без возражений, доверяя мнению психиатра. Лечение подобного расстройства могло затянуться на месяцы. Но комиссар выразился довольно ясно. Дамьен очутился между молотом и наковальней – с одной стороны, на терапию требовалось время, с другой стороны, дело могли закрыть в любой момент. Он вручил Веронике список тем, которые следовало затронуть в разговоре: война, Сюзанна, дети, кошки, стихотворение, песня, 20 часов 37 минут, горячий шоколад…

Эти мысли были записаны наспех и показались бы несущественными любому, кто наткнулся бы на эту цепочку слов. Но все это были зацепки, кончики нитей, потянув за которые, можно было распутать клубок.

Ознакомившись со списком, Вероника сообщила ему, что Сандрина проснулась и что ей была введена точно рассчитанная доза седативных препаратов и бета-блокаторов, чтобы смягчить ее биологическую реакцию на стресс. Это состояние измененного сознания должно было снизить риски и уменьшить страдания жертвы.

– Вы поймите, нам просто необходимо оформить ее показания, – оправдывался Дамьен, сопровождая Веронику до палаты Сандрины. – Вовсе не с легким сердцем я прошу вас поторопить пострадавшую.

– Я знаю, – пробормотала она сквозь зубы, – я знаю…

Когда они вошли в палату, там уже находилась медсестра. Она меняла воду в цветах, которые сама собрала в парке. Вероника сообщила ей, что она не может остаться, поскольку речь идет о расследовании и что состояние Сандрины пока не требует ее присутствия. Медсестра кивнула и села в коридоре возле двери, готовая вмешаться в случае необходимости. Психиатр поставила свой магнитофон на стол и улыбнулась Сандрине. Та попыталась улыбнуться в ответ, но ее улыбка вышла менее живой, менее спонтанной, видимо, из-за действия лекарств. Затем она перевела взгляд на Дамьена, который поставил свой стул чуть в стороне. Инспектор не мог расшифровать выражение ее лица. Она смотрела на него, как смотрят на точку на стене, отсутствующим взглядом, когда мозг отдыхает, витая мыслями где-то далеко. Он неловко улыбнулся ей, подумав обо всем, что пришлось пережить этой женщине, и о чем ей теперь придется вспомнить по его вине. Коричневый конверт, который он держал в руках, вдруг показался ему тяжелым, как муки совести.

– Вы хорошо себя чувствуете, Сандрина? – мягко спросила Вероника, коснувшись ее руки.

Слабый кивок головой.

– Если вы не возражаете, мы сейчас с вами пообщаемся, и как в прошлый раз, я запишу наш разговор. Вы согласны?

Достаточно различимое «да» робко сорвалось с ее губ. Вероника включила запись.

– Инспектору Бушару поручено найти того, кто причинил вам вред. Он будет присутствовать при нашей беседе. Вы не возражаете?

Сандрина перевела взгляд на Дамьена. Она несколько секунд его рассматривала, затем улыбнулась ему, словно только что заметила его присутствие.

– Я вас знаю, – заявила она, и ее улыбка стала шире.

– Да, мы с вами вчера разговаривали.

– Нет, еще до этого, – уточнила она.

Ее поблекший взгляд внезапно засветился. Дамьену стало не по себе от этой перемены, причиной которой он стал, сам того не ведая.

– Я… я так не думаю, – осторожно возразил он, осознавая, что любое его слово может изменить ход беседы.

– Значит, я ошиблась, – легко согласилась Сандрина, прежде чем повернуться к психиатру. – Пусть остается, он мне нравится.

Вероника поблагодарила ее, скрыв волнение, которое вызвали в ней последние слова пациентки. Она решила вернуть Сандрину к теме, из-за которой они здесь собрались.

– Я хотела бы поговорить с вами о Лесном царе, – мягко начала она.

– Он убил детей.

– Я знаю, Сандрина, вы уже упоминали об этом. Катер затонул.

– Он утопил их, – добавила молодая женщина, слегка повысив голос, – они были слишком сонные, не могли плыть.

– Этот Лесной царь – мужчина, не так ли?

– Да, очень сильный мужчина.

– Он причинил вам вред?

– На острове он меня не трогал.

– А где он причинил вам вред?

– В бункере… нет, не там, я не помню…

Веронику не удивили сбивчивые ответы молодой женщины. Напротив, тот факт, что Сандрина упомянула о другом месте, которое пока не могла вспомнить, говорил о том, что ее память пытается снова подключиться к реальности.

– Он сильно вам навредил?

– Да, – подтвердила она, опустив взгляд.

– Вы были бы рады узнать, что этого мужчины больше нет?

Сандрина подняла голову и непонимающе уставилась на психиатра. Ее рот приоткрылся, но слов не последовало, лишь слезы потекли по ее щекам. Она прошептала:

– Они зовут меня каждую ночь… Они хотят, чтобы я вытащила их из этой густой воды.

– Дети?

– Да… Я хочу, чтобы они замолчали… хотя бы на одну ночь…

– А… если мы поймаем Лесного царя, – продолжила Вероника, – дети оставят вас в покое?

– Да, именно поэтому они постоянно кричат, потому что он есть, потому что они его боятся…

– Сандрина, что бы вы почувствовали, если бы я доказала вам, что Лесного царя больше нет? – предположила она.

– Облегчение.

– Вы помните месье Вернста?