Убежище

Что это всего лишь дурной сон.

Прошла ночь.

На следующий день я по-прежнему была прикована цепью и лежала на матрасе, запах которого вызывал у меня отвращение. Дневной свет постепенно разгонял темноту. Я поняла, что нахожусь в погребе, поскольку напротив меня возвышалась длинная деревянная лестница.

За крошечным прямоугольным окошком угадывалось небо. Колыхавшиеся травинки закрывали вид, но они были слишком тонкие и росли неравномерно, чтобы помешать пробиться солнцу.

Здесь также была ванна. Я встала. Моя цепь позволила мне дотянуться до крана. Я попила воды. Долгими глотками. С закрытыми глазами. Уверенная, что, когда я их открою, я снова окажусь у себя дома, в своей ванной комнате, и, подняв голову, увижу свое отражение в зеркале.

Но открыв глаза, я увидела лишь серую стену, цементное покрытие которой раскрошилось от времени и влажности, обнажив фундамент.

Меня охватила паника.

Я долго кричала, плакала, умоляла и дергала за эту проклятую цепь, браслет которой обжигал мне запястье.

Затем я сжалась в комочек и принялась ждать.

Когда сгустились сумерки, я услышала, как открылась дверь. В ту же секунду над моей головой раздалось потрескивание лампы, и в помещении стало светло. По лестнице спустился мужчина и остановился передо мной, держа в руках поднос. Он поставил его у подножия лестницы и сел.

– Есть хочешь?

– Отпустите меня!

– Ты не ответила на вопрос.

– Полиция скоро вас поймает! Вы не имеете права!

Тогда мужчина встал и ушел из погреба, игнорируя мои выкрики.

Через некоторое время он спустился снова. Его телосложение, на которое я не обратила внимания в первый раз, произвело на меня впечатление. Он был ненамного выше меня, но в его мускулистом теле угадывалась недюжинная мощь. Под холодным взглядом его голубых глаз я цепенела от страха. Он почесал подбородок огромной рукой, которая могла бы задушить меня простым нажатием. Я никогда еще не видела такого звероподобного мужчины. Неухоженная борода и всклокоченные волосы делали его похожим на хищника, добычей которого была я.

На время своего отсутствия он оставил свет включенным, позволив мне таким образом с вожделением смотреть на бутерброд, до которого я не могла дотянуться.

– Есть хочешь?

– Да.

– Ты не сделаешь никаких глупостей, если я дам тебе поесть?

– Нет.

– Сначала выпей горячего шоколада. Я приготовил его для тебя.

– Хорошо.

Он подошел и протянул мне большую фарфоровую чашку. Она показалась мне очень хрупкой в его крепких пальцах. В верхней части чашки красовалась рекламная надпись: «Шоколад Менье – благо Вселенной». Я смочила губы в теплой жидкости и выпила ее почти залпом. Мне это доставило неимоверное удовольствие. Я ничего не ела целые сутки.

Все вокруг вдруг стало нереальным. Очертания вокруг меня, слова этого мужчины, само мое присутствие в этом погребе…

Он велел мне лечь. Потом я почувствовала его руки на своей одежде. Я хотела его оттолкнуть, но была на это не способна. Мои глаза закрывались, и я ничего не могла с ними поделать. Мне казалось, что я нахожусь под водой и не могу нормально видеть, слышать и двигаться. Потом мне стало холодно. Повернув голову, я увидела, что моя одежда лежит на полу. Я не помнила, чтобы снимала ее с себя. Мужчина приблизился ко мне, и я ощутила его дыхание на своем лице. Я плакала, мне кажется, что плакала.

И тогда он прошептал мне на ухо:

«Займи себя чем-нибудь…

Почитай, к примеру, свой стих…

Так будет легче…

Вот увидишь, завтра, когда учительница тебя вызовет к доске, ты мне скажешь спасибо…

Иди сюда…

Поближе…

Так будет легче…»

И я подчинилась.

«Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?»

Я рассказала себе это стихотворение, спрятавшись в нем. Я представила себя стоящей в классе перед своими товарищами. Мне нужно было стараться, чтобы получить хорошую оценку. Я мысленно повторяла его, в то время как мужчина снимал с себя брюки.

И внезапно меня пронзила невыносимая боль.

15

Прошли недели, потом месяцы.

Ритуал оставался неизменным.

В 20 часов 37 минут он спускался по лестнице.

Я должна была выпить горячего шоколада, потом он ложился на меня и насиловал.

Затем я постепенно выходила из своего оцепенения. Это могло длиться часами. Я долго блуждала между реальностью и воображаемым миром, убеждая себя, что все это не может быть правдой, что я просто брежу, потому что мне не хватает матери и моих друзей…

Но боли были реальными. Слишком реальными, чтобы быть неправдой.

Иногда мой мучитель отсутствовал несколько дней. Я не знала, куда он отправлялся, но прежде чем уехать, он спускал мне поднос с несколькими бутербродами, аккуратно завернутыми в целлофановую бумагу. Он сообщал мне, что не сможет навещать меня некоторое время, что я должна рассчитывать свои съестные припасы и что он привезет мне подарок, если я буду хорошо себя вести…

И всякий раз, когда я смотрела, как он поднимается по лестнице, меня охватывало чувство гнева.

Но злилась я не на него.

А на себя.