Убежище. Дневник в письмах

Если кто-нибудь в пятьдесят четыре года такой педант и мелочный человек, значит, таким он родился и таким умрет.

ПЯТНИЦА, 16 ИЮЛЯ 1943 г.

Милая Китти!

Снова взлом, но на этот раз настоящий! Сегодня утром Петер, как обычно, в семь часов пошел на склад и сразу обнаружил, что и дверь от склада, и входная дверь были открыты. Он тут же оповестил Пима, и тот настроил приемник в кабинете директора на Германию и запер двери на ключ. Потом оба поднялись наверх. В таких случаях обычные правила: не мыться, сидеть тихо, в восемь часов быть в полной готовности, уборной не пользоваться – были соблюдены, как всегда, точно. Мы все восемь были рады, что ночью так крепко спали и ничего не услышали. Мы были немного возмущены тем, что целое утро никто не показался у нас наверху и до половины двенадцатого менеер Клейман держал нас в напряжении. Он рассказал, что взломщики выдавили с помощью ломика входную дверь и вышибли дверь на склад. На складе особенно нечем было поживиться, поэтому воры решили попытать счастья этажом выше. Они украли два ящичка с деньгами, там было 40 гульденов, незаполненные жировки и чековые книжки, но что гораздо хуже – весь наш запас карточек на сахар, всего на 150 килограммов. Новые талоны добыть будет непросто.

Менеер Кюглер думает, что этот вор из той же гильдии, как и тот, что шесть недель назад был здесь и безуспешно пытался проникнуть вовнутрь через три двери (складскую и две входные).

Это происшествие опять послужило поводом для некоторого волнения в нашем здании. Но похоже, Задний Дом без этого не может обойтись. Мы, конечно, были рады, что печатные машинки и касса надежно спрятаны в платяном шкафу.

Твоя Анна

Р.S. Высадка в Сицилии. Опять на шаг ближе к…!

ПОНЕДЕЛЬНИК, 19 ИЮЛЯ 1943 г.

Милая Китти!

В воскресенье ужасно сильно бомбили Северный Амстердам. Разрушения, должно быть, невероятные, целые улицы превращены в груды развалин, и понадобится много времени, чтобы откопать всех людей. На сегодняшний день 200 погибших и несметное число раненых. Больницы переполнены. Рассказывают о детях, которые в тлеющих руинах ищут своих мертвых родителей. Мурашки идут по коже, когда я вспоминаю о глухих, грохочущих раскатах вдали, что были для нас знаком надвигающегося разрушения.

ПЯТНИЦА, 23 ИЮЛЯ 1943 г.

Беп теперь снова может достать тетради, особенно канцелярские книги и гроссбухи, которыми может пользоваться моя конторщица-сестра! Другие тетради продаются, но не спрашивай, какие и как долго еще они будут в продаже. На тетрадях сейчас напечатано: «Можно получать без талонов!» Как и все остальное, что «без талонов», это тоже барахло. Такая тетрадка состоит из 12 страничек серой, криво и мелко разлинованной бумаги. Марго думает, не заняться ли ей чистописанием, я ей это очень советую. Мама не хочет ни в коем случае, чтобы я тоже этим занялась, из-за моих глаз, по-моему, это ерунда. Делай я это или что-нибудь иное, все останется точно так же.

Так как ты, Китти, никогда еще не переживала войну и, несмотря на мои письма, все-таки мало знаешь о том, что значит скрываться, то я расскажу тебе ради развлечения, какое первое желание у каждого из нас восьми, когда мы вновь окажемся на свободе.

Марго и менеер Ван Даан больше всего мечтают о горячей ванне, наполненной до краев, и хотели бы там оставаться более получаса. Мефрау Ван Даан больше всего хочет тут же пойти есть пирожные. Дюссел не знает ничего, кроме своей Шарлотты, мама – своей чашки кофе. Папа пойдет к менееру Фоскёйлу, Петер – в город и в кино, а я от блаженства не знала бы, с чего начать.

Больше всего я тоскую по собственной квартире, свободе передвижения и, наконец-то, помощи в занятиях, то есть – снова в школу!

Беп предложила нам фрукты. Стоят почти ничего: виноград – 5 гульденов за килограмм, крыжовник – 70 центов фунт, один персик – 50 центов, килограмм дыни – полтора гульдена. И при этом каждый вечер печатают в газетах огромными буквами: «Взвинчивание цен – это спекуляция!»

ПОНЕДЕЛЬНИК, 26 ИЮЛЯ 1943 г.

Дорогая Китти!

Вчера был страшно бурный день, и мы все еще взволнованы. Впрочем, ты можешь нас спросить, проходит ли хоть один день без волнений.