Убежище в горах

Мне было необходимо снова взять инициативу в свои руки, так как я чувствовал, что земля уходит у меня из-под ног. Пока мой разум постепенно нашептывал мне, что рядом с Аспеном я могу чувствовать себя в безопасности, я все равно оставался настороже. С тех пор как он появился, я не улавливал суть нашего разговора полностью, так как я был убежден, что враги окружают.

Я просто не мог ни о чем думать.

Было слишком много информации, которую нужно было переварить, а я не мог сделать этого, пока он стоял передо мной, безжалостно копаясь во мне. Каждое слово, слетавшее с его губ, все глубже проникало мне под кожу, пока я не зажмурился и не попытался абстрагироваться от него.

— Хаксли, я говорю тебе все это, чтобы ты хорошенько все обдумал.

«Обдумал? Думал? Я ни черта не могу сделать этого».

— У меня есть копия документов на хижину, приложенная к письму...

«Заткнись!»

Я отвернулся, чтобы оценить все возможные пути отступления, пока голос Аспена продолжал звучать позади меня. Он был один? Была ли вся эта его информация частью подставы? Неужели все это ложь?

Я снова пристально посмотрел в обеспокоенное лицо Аспена, чтобы уловить доказательства лжи. Ободряющие слова Натаниэля вновь пронеслись в моей голове, но я отбросил их в сторону. Натаниэль не всегда был прав. Слишком часто посторонние манипулировали им, играя на его доброте.

— Уходи, — давящий комок в горле сделал мой голос особо хриплым. — Мне нужно, чтобы ты ушел от меня. Я знаю, чего ты пытаешься добиться, но это все равно не сработает.

— Хаксли, я просто пытаюсь помочь тебе.

— Нет! — мой пронзительный крик эхом разнесся в горах. — Ты пытаешься манипулировать мной. Вы используете всяческие уловки, чтобы убедить меня вернуться домой, потому что прекрасно знаете, что там я окажусь в их руках. Ты хочешь меня подставить, но я не куплюсь на это. Убирайся!

— Хаксли...

Я бросился в его сторону со всей яростью, не в силах совладать с собой. Аспен сделал несколько шагов назад и вскинул руки вверх, признавая поражение, и это остановило меня.

— Я уйду. Только обещай, что ты обмозгуешь все, что я тебе сказал. В этой ситуации я не какой-то плохой парень. Я пытаюсь тебе помочь.

Я ничего не ответил, но, в конце концов, он понял, о чем я думаю. Опустив руки, он вздохнул и отправился восвояси.

Стоя как вкопанный, я смотрел ему вслед до тех пор, пока он не дошел до выступа скалы и не скрылся в лесной чаще. Мне все еще не удалось отдышаться, когда я услышал рев мотора его квадроцикла, что свидетельствовало о том, что он уехал. Придя в себя, я развернулся и собрал все свои принадлежности для мытья с земли, где они были оставлены, и отправился к себе домой.

Или не к себе.

Зерно сомнения было посеяно в глубине моего сознания, и сколько бы я не пытался отключить мозг и отвлечься от того, что мне рассказал Аспен, я не мог. Тяжелый груз полученной информации все сильнее давил на мой разум, до тех пор, пока это не стало единственным, о чем я мог думать.

Как только я оказался внутри своего единственного убежища, которое служило мне в течение пяти лет, внутри моего изолированного уголка, затерявшегося в глуши, я почувствовал себя абсолютно растерянным. Было слишком много всего, что я должен был обдумать, и я не понимал, с чего я должен начать.

Когда я был полностью разбит попытками хоть как-то совладать с ситуацией, я рухнул на свою кровать и порылся в ящике тумбочки в поисках своего дневника. Оставшийся огрызок от карандаша нуждался в заточке, поэтому я воспользовался карманным ножом, чтобы срезать пару завитков древесины, чтобы привести его в рабочее состояние.

Я несколько раз глубоко вздохнул, стараясь совладать с нервами, и отыскал запись, которая была посвящена Аспену. Под надписью «Голубоглазый» было написано его имя, сразу после того, как я познакомился с ним. Помимо описания его внешности, которое я составил в первый день, я добавил туда короткие пометки о наших последующих встречах. Пометки, которые включали в себя информацию и о наших жарких контактах, когда похоть настолько захлестнула меня, что я не видел другого варианта усмирить ее.

Я проглотил комок, вставший мне поперек горла, когда я перечитывал о событиях тех дней. Аспен был одновременно покорным и несдержанным. Воспоминания о его расширенных зрачках, напрочь скрывающих восхитительную синеву его глаз, полностью заполонили мой разум, и я отогнал их, подавляя порочные мысли прежде, чем мое тело отозвалось на них.

Я перелистнул на чистую страницу, чтобы больше не видеть написанного, и начал новые записи, перечисляя все, что он поведал мне сегодня. Натаниэль снова вернулся ко мне, побуждая сосредоточиться на фактах. Нужны только факты.