Убийства единорога

– Вам лучше взять дело в свои руки, Мерривейл, – сказал он. – Этот парень знает слишком много.

– Угу. Начинаю думать, сынок, что мне пора этим заняться. – Г. М. посмотрел на Эбера и ткнул в его сторону черенком трубки. – Пока я слушал вас, док, мне пришло в голову, что вы делаете очень странные выводы. «Фламанд убийца», – заявили вы. «Почему?» – спросили мы. «Потому что жертва умерла от раны, которая не могла быть нанесена человеком, а только рогом животного». Тогда почему вы приписываете это Фламанду?

Доктор колебался.

– Тут нет особого секрета. Существует публикация в газетах. Возможно, вы читали? Я спрашиваю потому, что это может оказаться интересным. Убитый был англичанином.

В голове у меня мелькнуло имя из газетной статьи: «…месье Гилберт Драммонд, лондонский адвокат. Брата месье Драммонда, также проживающего в Лондоне, уведомили о печальном событии». Драммонд… Брат… Брат Харви?

– Его звали Гилберт Драммонд, Г. М., – вмешался я. – Не был ли он родственником…

– Всего лишь братом, – ответил Г. М. после паузы. Опустив голову, он ерошил несколько оставшихся на висках волосков. – Не удивляюсь, Кен, что одно знакомое нам лицо очень расстроено.

– Что все это значит? – довольно резко осведомился наш хозяин.

– О, всего лишь маленькое личное дело. Давайте продолжим…

– Значит, вы знали месье Гилберта Драммонда? – вмешался Эбер, блеснув стеклами очков. – Думаю, сэр, мы слишком торопимся. Вам не кажется странным, что человек, знавший месье Драммонда, так удачно появляется из темноты, когда наш самолет приземлился?

– По-вашему, я Фламанд? – добродушно отозвался Г. М. – Хо-хо-хо! Впрочем, у меня нет возражений. Я только терпеливо прошу объяснить мою вину. Почему вы утверждаете, что это убийство совершил Фламанд, когда сами сказали, что его могло совершить только животное?

Эбер скрестил руки на груди.

– Потому что, друг мой, существует одна деталь, которая не попала в прессу. Отчет гласил, что жертва перед смертью повторяла одно слово – «единорог». Это неправда. Гилберт Драммонд произнес еще три слова по-французски, прежде чем умереть в машине скорой помощи. Когда его спросили, кто на него напал, он четко произнес: «Это был Фламанд». – «Вы имеете в виду знаменитого преступника?» Он кивнул и… – Эбер сделал выразительный жест, – покинул этот мир. Было чудо, что он прожил даже минуту.

Доктор кратко изложил содержание газетного отчета. Он описал человека, сидящего прислонившись к фонарному столбу в парке возле Променад дю Прадо, в рваной одежде, со сломанной правой рукой и синеватой дыркой между глазами.

– Я осмотрел его. Пулевое отверстие? Нет, нет, нет! – горячо воскликнул Эбер. – Я хорошо знаю пулевые отверстия. Во-первых, оно было слишком большим для пули любого калибра. Настолько большим, что такая пуля попросту разнесла бы ему затылок. Во-вторых, я не нашел пулю в ране. В-третьих, я обнаружил доказательство (избавлю вас от неприятных подробностей), что после проникновения из раны что-то извлекли. Какое-то чистое острие вонзилось в голову ровно на шесть дюймов.

– Господи! – воскликнул Хейуорд, приподнявшись со стула.

Наш хозяин ничего не сказал. Но его глаза блестели, а сморщенное лицо выпятилось вперед, словно он прислушивался к военной музыке.

– Во что же я втянул Эльзу? – заговорил Миддлтон. – Не возражаете сообщить нам, в какой степени все это на уровне?

– Что бы вы под этим ни подразумевали, сэр, это правда. – Презрительно пожав плечами, Эбер повернулся к Г. М.: – Поскольку с другой стороны парка находилась мясная лавка, доктор Мелисс предположил, что это был топор с острием.

Я заметил, что Рэмсден посматривает в углы комнаты.

– Топор с острием? – переспросил он. – Вы имеете в виду средневековое оружие вроде алебарды? Знаете, Ричард Львиное Сердце и так далее… В общественном парке? Чушь!

– Очевидно, сэр Джордж говорит о боевом топоре, – задумчиво промолвил д'Андрье. – Это почти то же самое. Край топора использовали как рубящее оружие, но на противоположном конце находилось железное острие, которое применяли в ближнем бою. Должен согласиться, что это чушь. Можете вообразить Фламанда рыщущим в поисках жертвы с боевым топором на плече? Это не только непрактично, а почти комично.

– Это было не комично, а ужасно, – тихо сказал Эбер.

Пауза казалась невыносимой…

– Я собирался добавить, – снова заговорил доктор, – что ни о каком топоре с острием не может быть речи. Рана была слишком большой и глубокой, а оружие с весом топора попросту раздробило бы череп. К тому же рана была чистой.

– Итак, – подытожил Г. М., – мы можем считать установленным, что убийство не было совершено топором или чем-то вроде него?

– Можем, сэр Генри, – послышался голос в дверях. – Я видел тело.