Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби?

– Вы несправедливы, шеф! – возразил Харботтл. – Вы отлично знаете, что я ни на кого не хочу повесить преступление. Мне подавай преступника! Я говорил только, что он представляется мне более вероятным преступником, чем все остальные, за исключением разве что Линдейла. Он до сих пор под подозрением, но в теперешнем споре его приходится исключить. Не представляю, как Пленмеллер умудрился бы избавиться от винтовки, зато понимаю, что остальным троим это было бы несложно. Викария – учтите, я не говорю, что преступник он и даже его не подозреваю, – не было в «Кедрах» после шести вечера, значит, он мог совершить преступление в 6.15. А поскольку мы не знаем, куда он подался, уйдя от захворавшего прихожанина, то и второй выстрел мог произвести он. Он мог попасть на территорию Фокс-Хауса с собственного луга и не боялся, что его увидят. Для того чтобы избавиться от ружья, времени у него было достаточно.

– Вот только у него в это время не было ружья, – напомнил Хемингуэй. – Но ружье так или иначе остается камнем преткновения.

– Это все, что я могу сказать про викария. Вы с ним познакомились, я – нет. Теперь – Ладислас. Он сказал вам, что не знал про теннис у Хасуэллов. Мой опыт подсказывает, что в таких местах все в курсе, когда кто-то созывает гостей. Допустим, он знал. Ладислас убивает Уорренби, понимает, что попадет под подозрение, и не уходит с места преступления, пока не слышит чьих-то шагов. Возможно, он даже рыскал по выгону, наблюдая за тропой, потому что знал, что несколько человек уйдут из «Кедров» через садовую калитку. У него есть мотоцикл. Его квартирной хозяйки в тот вечер не было дома. Что ему помешало бы съездить куда угодно, хоть к реке, и избавиться от ружья?

– От какого ружья? – поинтересовался Хемингуэй.

– От одного из тех, которые мы пока не проверяли.

– Зачем Ладисласу было ждать три четверти часа, прежде чем застрелить Уорренби? Мы знаем, что в 5.30 его видели сворачивающим на Фокс-лейн. Если верить Крейлингу, наш дряхлый дед заявился в бар в 6.30, а значит, выстрел он услышал примерно в 6.15 или несколькими минутами ранее. Согласен, убийца не хотел торопиться, но ожидание в целых сорок пять минут – не многовато ли?

– Судя по вашему описанию, он парень темпераментный, нервный. Вдруг он волновался, не мог решиться?

– Нет, не годится! – отмахнулся Хемингуэй. – Если бы Ладислас тянул из-за нерешительности и никак не мог спустить курок, то скорее убрался бы восвояси, так его и не спустив!

– Значит, существует другое объяснение.

– Да. Где все это время находился его мотоцикл? Он что, оставил его стоять в проулке почти на два часа, чтобы любой прохожий убедился, что Ладислас болтается где-то неподалеку?

– Конечно, нет. Скорее уж спрятал мотоцикл в кустах на выгоне, чуть дальше по тропе, ведущей к наблюдательному пункту Бигглсвейда.

– Хотелось бы мне поглядеть на вашу попытку замаскировать в кустах мотоцикл! Старый греховодник сразу бы его засек!

– Пока бы он туда добрел, Ладислас успел бы забрать его и укатить!

– Дед услышал бы, как он его заводит. Почему-то он ничего такого не рассказывает.

– Это не значит, что дед не слышал звук мотора. Он наводит подозрение на Рега Дитчлинга, а мотоцикл все испортил бы.

– Что ж, с этим я готов согласиться. У Ладисласа был мотив для убийства. А как насчет Хасуэлла?

– О нем мало что можно сказать, и, прошу прощения, сэр, в этом вся беда. Мы даже не знаем, где он находился и что делал до возвращения домой в восемь вечера.

– Зато нам известно, что Хасуэлл пользуется автомобилем. Если выбирать между автомобилем и мотоциклом, то я бы лучше попытался спрятать мотоцикл.

– Должно существовать место, где можно спрятать и то, и другое, – возразил инспектор. – Чем дольше я об этом размышляю, тем больше уверен: без транспорта было не обойтись. – Он помолчал, а потом выпалил: – Как вам гараж самого убитого? Я обратил внимание, что он двухместный. Почему бы, застрелив Уорренби, не загнать туда машину и не держать ее там, пока мисс Уорренби не побежит за мисс Паттердейл?

– Что за пташка напела бы ему, как она поступит? – усмехнулся Хемингуэй. – Нет, Хорас, у вас определенно солнечный удар. Любой ждал бы, что она станет звонить в полицию или врачу, а не сбежит, потеряв голову!

– Девушки иногда теряют голову!

– Правильно, и не только девушки. Но когда так случается, не угадаешь заранее, что они выкинут, тем более к кому из четырех-пяти спятивших стариков они бросятся за утешением!

– Вы правы, – вздохнул Харботтл. – Но вообще-то странно, сэр, что мисс Уорренби потеряла голову. Мне она кажется, наоборот, очень собранной.

– Ничего странного, – произнес Хемингуэй. – Я от нее ничего иного и не ждал бы. Это ж какой удар для девушки, убедившей себя, что все вокруг купается в свете и любви! Немудрено потерять равновесие. – Он выбил трубку и поднялся. – Довольно! Бесполезно спорить, кто стрелял в 6.15, пока мы не убедились, что в это время выстрел действительно прозвучал. И если прозвучал, то в кого наш неизвестный стрелял во второй раз.